Дубровский: цитаты, афоризмы, высказывания из книги А. С. Пушкина

(На иллюстрации: образно по теме, картина художника Уильяма Пауэлла Фрайта)

Начало 30-х годов – новый период в творчестве А.С. Пушкина, ознаменованный переходом от романтических тем и лирике к реализму и прозе. Одним из предвестников нового этапа стал роман «Дубровский». Произведение не было закончено, последняя запись в рукописи датируется 1932 годом, а опубликовано оно было только в 1841 году после смерти автора. Название дано издателем.

В «Дубровском» Пушкин поднимает вопрос о возможности союза двух самых многочисленных сословий – дворянства и крестьянства, который необходим для будущего страны. В романе ярко описаны реалии времени. Автор стремился показать главного героя типичным представителем молодого дворянства, а сюжет – характерным для России, где деньги и связи попирают законность и честь. Тематику «Дубровского» Пушкин поднял в следующем крупном произведении – «Капитанской дочке».

Новинки книг

Всего 361

АполлонПоделитьсяКупить
Любить. Учиться. ТворитьПоделитьсяКупить
Я так не хотела. Они доверились кому-то одному, но об этом узнал весь интернет. Истории борьбы с шеймингом и преследованиемПоделитьсяКупить
Trillion Dollar Coach. Принципы лидерства легендарного коуча Кремниевой долины Билла КэмпбеллаПоделитьсяКупить
Мой сосед Хаяо. Артбук по мотивам творчества МиядзакиПоделитьсяКупить
Хороший доктор. Как найти своего врача и выжитьПоделитьсяКупить
Звёздные войны. Мандалорец. АртбукПоделитьсяКупить
Раны. Земля монстровПоделитьсяКупить
Неоновый убийцаПоделитьсяКупить
С широко открытыми глазами. 131 способ увидеть мир по-другому и найти радость в повседневностиПоделитьсяКупить
Последнее путешествие девочек. Том 2ПоделитьсяКупить
Море воспоминанийПоделитьсяКупить
Эмиль и Марго. Монстры повсюду!ПоделитьсяКупить
АспидПоделитьсяКупить
Осеннее преступлениеПоделитьсяКупить
Кольцо времён. Проклятие СетаПоделитьсяКупить
Франкенштейн. Запретные знания эпохи готического романаПоделитьсяКупить
Абсолютный доступПоделитьсяКупить
Тишина моих словПоделитьсяКупить
Этой кнопке нужен текст. O UX-писательстве коротко и понятноПоделитьсяКупить
На месте ВалерииПоделитьсяКупить
Битва за Uber. Как Трэвис Каланик потерял самую успешную компанию десятилетияПоделитьсяКупить
БратствоПоделитьсяКупить
Эра медведейПоделитьсяКупить
Люди нашего двораПоделитьсяКупить

«Дубро́вский»

— незаконченный разбойничий романАлександр Пушкина, написанный с октября 1832 по февраль 1833 года и опубликованный в 1841.

Цитаты второстепенных персонажей

(Иллюстрация: Кустодиев «Дубровский». Охота. 1919)

«Как, ваше превосходительство, бумаги его сгорели! чего ж вам лучше? — в таком случае извольте действовать по законам, и без всякого сомнения получите ваше совершенное удовольствие»

— Шабашкин. Персонаж разговаривает с Третьяковым о возможности лишить Дубровского законного имения. Автор показывает, насколько всесильны богатство и влияние, которые позволяют интерпретировать законы в чью-либо пользу.

«Барин, слышь, не поладил с Кирилом Петровичем, а тот и подал в суд — хотя почасту он сам себе судия. Не наше холопье дело разбирать барские воли, а ей-богу, напрасно батюшка ваш пошел на Кирила Петровича, плетью обуха не перешибешь»

— Кучер Антон. Герой рассказывает Владимиру о конфликте Троекурова и его отца. Подчеркивается безнаказанность и всесилие богатого помещика и принятие этого народом как должного.

«Как увидишь его, страх и трепет и краплет пот, а спина-то сама так и гнется, так и гнется…»

— Дьячок. Герой говорит о Троекурове после похорон старшего Дубровского. Рабская психология большинства позволяет своевольничать таким тиранам, как Троекуров.

«Чему смеетеся, бесенята, — сказал им сердито кузнец. — Бога вы не боитесь: божия тварь погибает, а вы сдуру радуетесь»

— Кузнец Архип. Герой спас кошку, хотя перед этим обрек на смерть чиновников. Простой народ ненавидит служащих, которые потворствуют обману и несправедливости. В темной душе крестьянина сочетаются желание убить человека и жалость к слабому существу, неистовая вера в бога и стремление жить разбоем.

«… а за тяжбу-то покойника Андрея Гавриловича. Не я ли в удовольствие ваше, то есть по совести и по справедливости, показал, что Дубровские владеют Кистеневкой безо всякого на то права, а единственно по снисхождению вашему»

— Антон Пафнутьич. Герой говорит об лжесвидетельстве на званом обеде у Троекурова. Общество отказалось от идеалов и ценностей, даже публичное признание в преступлении и подлости не вызывает осуждения.

ЦитатыПравить

— У меня сосед есть, — сказал Троекуров, — мелкопоместный грубиян; я хочу взять у него имение. Как ты про то думаешь? — Ваше превосходительство, коли есть какие-нибудь документы или… — Врёшь, братец, какие тебе документы. На то указы. В том-то и сила, чтобы безо всякого права отнять имение. — глава I

— Господа съезжаются к нему на поклон, и то сказать, было бы корыто, а свиньи-то будут[1]. — глава III

… Владимир узнал Архипа-кузнеца. <�…> — А зачем с тобою топор? — Топор-то зачем? Да как же без топора нонече и ходить. Эти приказные такие, вишь, озорники — того и гляди… — Ты пьян, брось топор, поди выспись. — Я пьян? Батюшка Владимир Андреевич, бог свидетель, ни единой капли во рту не было… да и пойдёт ли вино на ум, слыхано ли дело, подьячие задумали нами владеть, подьячие гонят наших господ с барского двора… — глава VI

… кошка бегала по кровле пылающего сарая, недоумевая, куда спрыгнуть; со всех сторон окружало её пламя. Бедное животное жалким мяуканием призывало на помощь. Мальчишки помирали со смеху, смотря на её отчаяние. «Чему смеётеся, бесенята, — сказал им сердито кузнец. — Бога вы не боитесь: божия тварь погибает, а вы сдуру радуетесь», — и, поставя лестницу на загоревшуюся кровлю, он полез за кошкою. — глава VI

Прогладавшегося медведя запрут, бывало, в пустой комнате, привязав его веревкою за кольцо, ввинченное в стену. Верёвка была длиною почти во всю комнату, так что один только противуположный угол мог быть безопасным от нападения страшного зверя. Приводили обыкновенно новичка к дверям этой комнаты, нечаянно вталкивали его к медведю, двери запирались, и несчастную жертву оставляли наедине с косматым пустынником. Бедный гость, с оборванной полою и до крови оцарапанный, скоро отыскивал безопасный угол, но принужден был иногда целых три часа стоять прижавшись к стене и видеть, как разъярённый зверь в двух шагах от него ревел, прыгал, становился на дыбы, рвался и силился до него дотянуться. Таковы были благородные увеселения русского барина! Несколько дней спустя после приезда учителя, Троекуров вспомнил о нём и вознамерился угостить его в медвежьей комнате: для сего, призвав его однажды утром, повёл он его с собою тёмными коридорами; вдруг боковая дверь отворилась, двое слуг вталкивают в неё француза и запирают её на ключ. Опомнившись, учитель увидел привязанного медведя, зверь начал фыркать, издали обнюхивая своего гостя, и вдруг, поднявшись на задние лапы, пошёл на него… Француз не смутился, не побежал и ждал нападения. Медведь приближился, Дефорж вынул из кармана маленький пистолет, вложил его в ухо голодному зверю и выстрелил. Медведь повалился. Всё сбежалось, двери отворились, Кирила Петрович вошёл, изумлённый развязкою своей шутки. Кирила Петрович хотел непременно объяснения всему делу: кто предварил Дефоржа о шутке, для него предуготовленной, или зачем у него в кармане был заряженный пистолет. <�…> — Я не слыхивал о медведе, — отвечал Дефорж, — но я всегда ношу при себе пистолеты, потому что не намерен терпеть обиду, за которую, по моему званью, не могу требовать удовлетворения. <�…> Кирила Петрович ничего не отвечал, велел вытащить медведя и снять с него шкуру; потом, обратясь к своим людям, сказал: «Каков молодец! не струсил, ей-богу, не струсил». С той минуты он Дефоржа полюбил и не думал уж его пробовать. — глава VIII

Ай да бумага! по этим приметам немудрено будет вам отыскать Дубровского. Да кто же не среднего роста, у кого не русые волосы, не прямой нос, да не карие глаза! Бьюсь об заклад, три часа сряду будешь говорить с самим Дубровским, а не догадаешься, с кем бог тебя свёл. — глава IX

— Троекуров

— … роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение;.. — глава XV

Цитаты из романа «Дубровский» (160 цитат)

Роман «Дубровский» А.С. Пушкина является наиболее известным русским разбойничьим романом, созданном в духе популярного в Англии, Франции и Германии XVIII-XIX веков жанре литературного сочинения, в центре которого находится образ благородного разбойника. В основе романа лежит мысль о моральном разложении русского дворянства и его противостоянии простому народу. Раскрыты темы защиты чести, семейного бесправия, крестьянского бунта. В этой подборке собраны лучшие цитаты из романа «Дубровский».

Может быть, она не была еще влюблена, но при первом случайном препятствии или внезапном гонении судьбы пламя страсти должно было вспыхнуть в ее сердце.

Владимир Дубровский воспитывался в Кадетском корпусе и выпущен был корнетом в гвардию; отец не щадил ничего для приличного его содержания, и молодой человек получал из дому более, нежели должен был ожидать. Будучи расточителен и честолюбив, он позволял себе роскошные прихоти, играл в карты и входил в долги, не заботясь о будущем и предвидя себе рано или поздно богатую невесту, мечту бедной молодости.

Роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение.

От роду 23 года, роста середнего, лицом чист, бороду бреет, глаза имеет карие, волосы русые, нос прямой. Приметы особые: таковых не оказалось.

У нас что свисти, что нет: а денег все нет как нет.

Где стол был яств, там гроб стоит.

Удались от зла и сотвори благо, да ведь на чужой рот пуговицы не нашьешь.

Уверенный в ее привязанности, никогда не мог он добиться ее доверенности.

Господа съезжаются к нему на поклон, и то сказать, было бы корыто, а свиньи-то будут.

Брак пугал ее как плаха, как могила.

В том-то и сила, чтобы безо всякого права отнять.

Человек, не повинующийся законам рассудка и привыкший следовать внушениям страстей, часто заблуждается и подвергает себя позднему раскаянию.

Надобно вам знать, что я готовился не в учителя, а в кондиторы, но мне сказали, что в вашей земле звание учительское не в пример выгоднее…

Все завидовали согласию, царствующему между надменным Троекуровым и бедным его соседом, и удивлялись смелости сего последнего, когда он за столом у Кирила Петровича прямо высказывал свое мнение, не заботясь о том, противуречило ли оно мнениям хозяина. Некоторые пытались было ему подражать и выйти из пределов должного повиновения, но Кирила Петрович так их пугнул, что навсегда отбил у них охоту к таковым покушениям, и Дубровский один остался вне общего закона. Нечаянный случай все расстроил и переменил.

Она не путалась шелками, подобно любовнице Конрада, которая в любовной рассеянности вышила розу зеленым шелком.

Бедному дворянину, каков он, лучше жениться на бедной дворяночке да быть главою в доме, чем сделаться приказчиком избалованной бабенки.

Никогда злодейство не будет совершено во имя ваше. Вы должны быть чисты даже и в моих преступлениях.

– Если решитесь прибегнуть ко мне, – сказал он, – то принесите кольцо сюда, опустите его в дупло этого дуба, я буду знать, что делать.

Он тихо обнял стройный ее стан и тихо привлек ее к своему сердцу.

Государь мой премилостивый, Я до тех пор не намерен ехать в Покровское, пока не вышлете Вы мне псаря Парамошку с повинною; а будет моя воля наказать его или помиловать, а я терпеть шутки от Ваших холопьев не намерен, да и от Вас их не стерплю – потому что я не шут, а старинный дворянин. – За сим остаюсь покорным ко услугам Андрей Дубровский.

Где стол был явст, там гроб стоит.

Было бы корыто, а свиньи-то будут.

Обо всем хотела знать его мнение и всегда с ним соглашалась.

Кавалеров, как и везде, где не квартирует какой-нибудь уланской бригады, было менее, нежели дам, все мужчины, годные на то, были завербованы.

Дубровский держал в руке открытую книгу, но глаза его были закрыты.

Один Дубровский молчал и хмурился. Он был горячий охотник. Его состояние позволяло ему держать только двух гончих и одну свору борзых; он не мог удержаться от некоторой зависти при виде сего великолепного заведения.

Роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение.

Нет! нет! пускай же и ему не достанется печальный дом, из которого он выгоняет меня». Владимир стиснул зубы, страшные мысли рождались в уме его.

Можем мы лишиться имения, на владение которым имеем неоспоримое право.

Итак, всё кончено, – сказал он сам себе; – еще утром имел я угол и кусок хлеба. Завтра должен я буду оставить дом, где я родился и где умер мой отец, виновнику его смерти и моей нищеты.

Плетью обуха не перешибешь.

Он лишился матери с малолетства и, почти не зная отца своего, был привезен в Петербург на восьмом году своего возраста; со всем тем он романически был к нему привязан и тем более любил семейственную жизнь, чем менее успел насладиться ее тихими радостями.

Батюшка Владимир Андреевич, бог свидетель, ни единой капли во рту не было… да и пойдет ли вино на ум, слыхано ли дело, — подьячие задумали нами владеть, подьячие гонят наших господ с барского двора… Эк они храпят, окаянные; всех бы разом, так и концы в воду.

Внезапное сумасшествие Дубровского сильно подействовало на его воображение и отравило его торжество.

Будучи расточителен и честолюбив, он позволял себе роскошные прихоти; играл в карты и входил в долги, не заботясь о будущем и предвидя себе рано или поздно богатую невесту, мечту бедной молодости.

На чужой рот пуговицы не нашьешь.

Где стол был яств, там гроб стоит.

Будучи ровесниками, рожденные в одном сословии, воспитанные одинаково, они сходствовали отчасти и в характерах, и в наклонностях. В некоторых отношениях и судьба их была одинакова: оба женились по любви, оба скоро овдовели, у обоих оставалось по ребенку.

Господа съезжаются к нему на поклон, и то сказать, было бы корыто, а свиньи то будут.

Кирила Петрович выписал из Москвы для своего маленького Саши француза-учителя, который и прибыл в Покровское во время происшествий, нами теперь описываемых.

Нет, нет, – повторяла она в отчаянии, – лучше умереть, лучше в монастырь, лучше пойду за Дубровского.

Роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение.

Князю было около пятидесяти лет, но он казался гораздо старее. Излишества всякого рода изнурили его здоровие и положили на нем свою неизгладимую печать. Несмотря на то, наружность его была приятна, замечательна, а привычка быть всегда в обществе придавала ему некоторую любезность, особенно с женщинами. Он имел непрестанную нужду в рассеянии и непрестанно скучал.

Уверенный в ее привязанности, никогда не мог он добиться ее доверенности.

Привыкнув к рассеянности, он не мог вынести уединения и на третий день по своем приезде отправился обедать к Троекурову, с которым был некогда знаком.

Я не смею пасть к вашим ногам, благодарить небо за непонятную незаслуженную награду. О, как должен я ненавидеть того…но чувствую, теперь в сердце моем нет места ненависти.

Разве похороны будут побогаче да гостей созовут побольше, а богу не все ли равно!

– Врешь братец, какие тебе документы. На то указы. В том-то и сила, чтобы безо всякого права отнять имение.

Не мог удержаться от некоторой зависти.

Я не трону его, воля ваша для меня священна.

Нетерпеливость и решительность его характера.

Воспитанные одинаково, они сходствовали.

Роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно.

Их была одинакова: оба женились по любви, оба.

Мысль потерять отца своего тягостно терзала его сердце, а положение бедного больного, которое угадывал он из письма своей няни, ужасало его. Он воображал отца, оставленного в глухой деревне, на руках глупой старухи и дворни, угрожаемого каким-то бедствием и угасающего без помощи в мучениях телесных и душевных. Владимир упрекал себя в преступном небрежении. Долго не получал он от отца писем и не подумал о нем осведомиться, полагая его в разъездах или хозяйственных заботах.

Бессовестный ты, право, бессовестный!

Владимир Дубровский несколько раз сряду перечитал сии довольно бестолковые строки с необыкновенным волнением. Он лишился матери с малолетства и, почти не зная отца своего, был привезен в Петербург на восьмом году своего возраста; со всем тем он романически был к нему привязан и тем более любил семейственную жизнь, чем менее успел насладиться ее тихими радостями.

Служанки сбежались, раздели ее, насилу-насилу успели ее успокоить холодной водой и всевозможными спиртами, ее уложили, и она впала в усыпление.

С крестьянами и дворовыми обходился он строго и своенравно; несмотря на то, они были ему преданы: они тщеславились богатством и славою своего господина и в свою очередь позволяли себе многое в отношении к их соседам, надеясь на его сильное покровительство.

Чему смеетеся, бесенята, – сказал им сердито кузнец. – Бога вы не боитесь: божия тварь погибает, а вы сдуру радуетесь.

Несмотря на необыкновенную силу физических способностей, он раза два в неделю страдал от обжорства и каждый вечер бывал навеселе.

Ну, дети, прощайте, иду куда бог поведет; будьте счастливы с новым вашим господином.

В ту минуту вы прошли мимо меня, как небесное видение, и сердце мое смирилось.

Не бойтесь, государь милостив, я буду просить его. Он нас не обидит. Мы все его дети. А как ему за вас будет заступиться, если вы станете бунтовать и разбойничать.

Надеюсь, что вы не заставите меня раскаяться в моей снисходительности.

Удались от зла и сотвори благо, – говорил поп попадье, – нечего нам здесь оставаться. Не твоя беда, чем бы дело ни кончилось.

Дети, прощайте, иду куда бог поведет.

Слыхано дело, ваше превосходительство, – продолжал он, – псари вводят собак в божию церковь! собаки бегают по церкви. Я вас ужо проучу…

Но в зале встретила их Марья Кириловна, и старый волокита был поражен ее красотой. Троекуров посадил гостя подле ее. Князь был оживлен ее присутствием, был весел и успел несколько раз привлечь ее внимание любопытными своими рассказами.

Я отказался от мщения, как от безумства.

Нет, Кирила Петрович: мой Володька не жених Марии Кириловне. Бедному дворянину, каков он, лучше жениться на бедной дворяночке да быть главою в доме, чем сделаться приказчиком избалованной бабенки.

Она с большей и большей доверчивостью предавалась увлекательной привычке.

Речь молодого Дубровского, его звучный голос и величественный вид произвели желаемое действие.

Несколько раз кружился он с Марьей Кириловною — и барышни насмешливо за ними примечали.

Тут раздался легкий свист, и Дубровский умолк. Он схватил ее руку и прижал к пылающим устам. Свист повторился.

Не понимали, что с ним сделалось, и Кирила Петрович решил, что он объелся.

Вдруг он поднял голову, глаза его засверкали, он топнул ногою, оттолкнул секретаря с такою силою, что тот упал, и, схватив чернильницу, пустил ею в заседателя.

Вы разбогатели под моим начальством, каждый из вас имеет вид, с которым безопасно может пробраться в какую-нибудь отдаленную губернию и там провести остальную жизнь в честных трудах и в изобилии.

Я согласилась, я дала клятву, – возразила она с твердостию, – князь мой муж, прикажите освободить его и оставьте меня с ним. Я не обманывала. Я ждала вас до последней минуты… Но теперь, говорю вам, теперь поздно. Пустите нас.

Отвечала ничего. В этих словах видела она предисловие к ожидаемому признанию.

Где стол был яств, там гроб стоит.

Маленький чемодан, тощее доказательство не весьма достаточного состояния.

А другие разбрелись по лесу или прилегли соснуть, по русскому обыкновению.

Замолчал, усталость и винные пары мало-помалу превозмогли его боязливость, он стал дремать, и вскоре глубокий сон овладел им совершенно.

Простите, – сказал Дубровский, – меня зовут, минута может погубить меня. – Он отошел.

Один только человек не участвовал в общей радости.

Пафнутьич открыл глаза и при бледном свете осеннего утра увидел перед собой Дефоржа: француз в одной руке держал карманный пистолет, а другою отстегивал заветную суму. Антон Пафнутьич обмер. – Кесь ке се, мусье, кесь ке се?[7] – произнес он трепещущим голосом. – Тише, молчать, – отвечал учитель чистым русским языком, – молчать, или вы пропали. Я – Дубровский.

Тщеславиться всем, что только ни окружало его.

Они гордо взглянули друг на друга, и Дубровский заметил злобную улыбку на лице своего противника.

Завтра должен я буду оставить дом, где я родился и где умер мой отец, виновнику его смерти и моей нищеты.

Троекуров, надменный в сношениях с людьми самого высшего звания, уважал Дубровского, несмотря на его смиренное состояние.

Движимый злобой и отчаянием.

Домашнем быту Кирила Петрович выказывал все пороки человека необразованного. Избалованный всем, что только окружало его, он привык давать полную волю всем порывам пылкого своего нрава и всем затеям довольно ограниченного ума. Несмотря на необыкновенную силу физических способностей, он раза два в неделю страдал от обжорства и каждый вечер бывал навеселе.

Привыкла скрывать от него свои чувства и мысли, ибо никогда не могла знать наверно, каким образом будут они приняты.

Удовлетворенное мщение и властолюбие заглушали до некоторой степени чувства более благородные, но последние, наконец, восторжествовали.

Не обратила никакого внимания на молодого француза, воспитанная в аристократических предрассудках, учитель был для нее род слуги или мастерового, а слуга иль мастеровой не казался ей мужчиною.

Удались от зла и сотвори благо.

— Он и не знал ничего, впрочем, как и я.

Углублялся в чащу дерев, движением и усталостию стараясь заглушать душевную скорбь.

Мастерового, а слуга иль мастеровой не казался ей мужчиною.

Удались от зла и сотвори благо.

— Неужели ты мог подумать, что я сам тебе о них не напомню?

Разве похороны будут побогаче да гостей созовут побольше, а богу не все ли равно.

Ты смотришь на меня как дитя с антиалкогольного плаката: «Папа, не пей!»

Последний раз перешел за порог своего дома.

В домашнем быту Кирила Петрович выказывал все пороки человека необразованного.

Он силился с ним разговаривать, но мысли мешались в его голове, и слова не имели никакой связи.

– Нет, – отвечал он сурово, – псарня чудная, вряд людям вашим житье такое ж, как вашим собакам». Один из псарей обиделся. «Мы на свое житье, – сказал он, – благодаря бога и барина не жалуемся, а что правда, то правда, иному и дворянину не худо бы променять усадьбу на любую здешнюю конурку. Ему было б и сытнее и теплее.

Замолчал и предался снова размышлениям.

Я отказался от мщения, как от безумства.

Князь, не теряя присутствия духа, вынул из бокового кармана дорожный пистолет и выстрелил в маскированного разбойника. Княгиня вскрикнула и с ужасом закрыла лицо обеими руками. Дубровский был ранен в плечо, кровь показалась. Князь, не теряя ни минуты, вынул другой пистолет, но ему не дали времени выстрелить, дверцы растворились, и несколько сильных рук вытащили его из кареты и вырвали у него пистолет. Над ним засверкали ножи.

Судьи, надеявшиеся на его благодарность, не удостоились получить от него ни единого приветливого слова.

Как легкая тень, молодая красавица приблизилась к месту назначенного свидания.

Удивлялись одному – поместия Троекурова были пощажены; разбойники не ограбили у него ни единого сарая, не остановили ни одного воза. С обыкновенной своей надменностию Троекуров приписывал сие исключение страху, который умел он внушить всей губернии, также и отменно хорошей полиции, им заведенной в его деревнях.

Выказывал все пороки человека необразованного.

Дубровский нахмурился. «Послушай, Архип, – сказал он, немного помолчав, – не дело ты затеял. Не приказные виноваты. Засвети-ка фонарь ты, ступай за мною.

Я понял, что дом, где обитаете вы, священ, что ни единое существо, связанное с вами узами крови, не подлежит моему проклятию.

– Суета сует, – сказал священник, – и Кирилу Петровичу отпоют вечную память, все как ныне и Андрею Гавриловичу, разве похороны будут побогаче да гостей созовут побольше, а богу не все ли равно!

Человека столь горячего и неосмотрительного нетрудно будет поставить в самое невыгодное положение.

Обстоятельства требуют… я должен вас оставить, – сказал он наконец, – вы скоро, может быть, услышите… Но перед разлукой я должен с вами сам объясниться…

И вестимо, барин: заседателя, слышь, он и в грош не ставит, исправник у него на посылках. Господа съезжаются к нему на поклон, и то сказать, было бы корыто, а свиньи-то будут.

Дубровский один остался вне общего закона. Нечаянный случай все расстроил и переменил.

Любопытство ее было сильно возбуждено. Она давно ожидала признания, желая и опасаясь его. Ей приятно было бы услышать подтверждение того, о чем она догадывалась, но она чувствовала, что ей было бы неприлично слышать таковое объяснение.

Господь упаси и избави: у него часом и своим плохо приходится, а достанутся чужие, так он с них не только шкурку, да и мясо-то отдерет.

От природы не был он корыстолюбив, желание мести завлекло его слишком далеко.

Делайте, что хотите, – отвечал им сухо Дубровский, – я здесь уже не хозяин. – С этим словом он удалился в комнату отца своего и запер за собою дверь.

Вязать!» – закричал тот же голос, – и толпа стала напирать… «Стойте, – крикнул Дубровский. – Дураки! что вы это? вы губите и себя и меня. Ступайте по дворам и оставьте меня в покое. Не бойтесь, государь милостив, я буду просить его. Он нас не обидит. Мы все его дети.

Кирила Петрович, оставшись наедине, стал расхаживать взад и вперед, насвистывая: «Гром победы раздавайся», что всегда означало в нем необыкновенное волнение мыслей.

Завтра должен я буду оставить дом, где я родился и где умер мой отец, виновнику его смерти и моей нищеты.

Дубровский приставил фитиль, выстрел был удачен: одному оторвало голову, двое были ранены.

При выходе из рощи увидели кистеневскую деревянную церковь и кладбище, осененное старыми липами.

Князь, не теряя присутствия духа, вынул из бокового кармана дорожный пистолет и выстрелил в маскированного разбойника.

Стойте, – крикнул Дубровский. – Дураки! что вы это? вы губите и себя и меня. Ступайте по дворам и оставьте меня в покое. Не бойтесь, государь милостив, я буду просить его. Он нас не обидит. Мы все его дети. А как ему за вас будет заступиться, если вы станете бунтовать и разбойничать.

Наедине с молодою женою князь нимало не был смущен ее холодным видом. Он не стал докучать ее приторными изъяснениями и смешными восторгами, слова его были просты и не требовали ответов.

Голоса подьячих доходили до него, они хозяйничали, требовали то того, то другого и неприятно развлекали его среди печальных его размышлений. Наконец все утихло.

Думал Кирила Петрович, расхаживая по комнате и сердито насвистывая Гром победы.

– Я хотел… я пришел… было проведать, все ли дома, – тихо отвечал Архип запинаясь. – А зачем с тобою топор?

Мысль ее лишиться слишком для него тяжела и что он не в силах согласиться на свой смертный.

Эк они храпят, окаянные; всех бы разом, так и концы в воду.

Постой, – сказал он Архипу, – кажется, второпях я запер двери в переднюю, поди скорей отопри их.

Нимало не был тронут откровенностию своей невесты. Напротив, он увидел необходимость ускорить свадьбу и для того почел нужным показать письмо будущему тестю.

Сей учитель понравился Кирилу Петровичу своей приятной наружностию и простым обращением.

Было холодно и принужденно. Князь о том не заботился. Он о любви не хлопотал, довольный ее безмолвным согласием.

Маша не обратила никакого внимания на молодого француза, воспитанная в аристократических предрассуд.

Воображая себя женою старого князя; он вдруг показался ей отвратительным и ненавистным… брак пугал ее как плаха, как могила… «Нет, нет, – повторяла она в отчаянии, – лучше умереть, лучше в монастырь, лучше пойду за Дубровского.

Каков молодец! Не струсил, ей-богу, не струсил.

Троекуров был чрезвычайно им доволен, ибо принимал tous les frais князя, как знаки уважения и желания ему угодит.

Я слыхал, что Дубровский нападает не на всякого, а на известных богачей, но и тут делится с ними, а не грабит дочиста, а в убийствах никто его не обвиняет; нет ли тут плутни, прикажите-ка позвать вашего приказчика.

Он говорил о картинах не на условленном языке педантического знатока, но с чувством и воображением. Марья Кириловна слушала его с удовольствием.

Все слушали молча рассказ Анны Савишны, особенно барышни. Многие из них втайне ему доброжелательствовали, видя в нем героя романического, особенно Марья Кириловна, пылкая мечтательница, напитанная таинственными ужасами Радклиф.

И гордый Троекуров обещался, ибо, взяв в уважение княжеское достоинство, две звезды и три тысячи душ родового имения, он до некоторой степени почитал князя Верейского себе равным.

Не знаю, а уж верно не Дубровский. Я помню его ребенком; не знаю, почернели ль у него волоса, а тогда был он кудрявый белокуренький мальчик, но знаю наверное, что Дубровский пятью годами старше моей Маши и что следственно ему не тридцать пять лет, а около двадцати трех.

Князю было около пятидесяти лет, но он казался гораздо старее. Излишества всякого рода изнурили его здоровие и положили на нем свою.

Она начинала понимать собственное сердце и признавалась, с невольной досадою, что оно не было равнодушно к достоинствам молодого француза.

Было бы корыто, а свиньи-то будут.

Ребята, вязать!» – закричал тот же голос, – и толпа стала напирать.

— Дубровский, ты труп! — От трупа слышу.

О романеПравить

Это одно из величайших созданий гения Пушкина. Верностию красок и художественною отделкою она не уступает «Капитанской дочке», а богатством содержания, разнообразием и быстротою действия далеко превосходит её.

— Виссарион Белинский, «Сочинения Александра Пушкина. Томы IX, X и XI», июль 1841

«Дубровский» — pendant к «Капитанской дочке». В обеих преобладает пафос помещичьего принципа, и молодой Дубровский представлен Ахиллом между людьми этого рода, — роль, которая решительно не удалась Гринёву, герою «Капитанской дочки». Но Дубровский, несмотря на всё мастерство, которое обнаружил автор в его изображении, всё-таки остался лицом мелодраматическим и не возбуждающим к себе участия. Вообще вся эта повесть сильно отзывается мелодрамою. Но в ней есть дивные вещи. Старинный быт русского дворянства в лице Троекурова изображён с ужасающею верностью. Подьячие и судопроизводство того времени тоже принадлежат к блестящим сторонам повести. Превосходно очерчены также и холопы. Но всего лучше — характер героини, по преимуществу русской женщины.

— Виссарион Белинский, «Сочинения Александра Пушкина», статья одиннадцатая и последняя, сентябрь 1846

… «Капитанская дочка» и «Дубровский» — повести в полном смысле слова превосходные; но укажите, в чём отразилось их влияние? где школа писателей, которых было бы можно назвать последователями Пушкина как прозаика? А литературные произведения бывают одолжены значением не только своему художественному достоинству, но также (или даже ещё более) своему влиянию на развитие общества или, по крайней мере, литературы.

— Николай Чернышевский, «Очерки гоголевского периода русской литературы» (статья первая), декабрь 1855

«Русалка»<�…> — отражение истории с той девушкой, которую поэт «неосторожно обрюхатил». <�…> Через шесть с лишним лет после истории, разыгравшейся в Михайловском, в том же 1832 году, которым помечена первая сцена «Русалки», Пушкин писал «Дубровского». Бередя «раны совести», он порой казнил себя тайной казнью, бичевал себя сокровенно. Так и в «Дубровском», описывая «барскую праздность» Троекурова, он взял да и нарисовал картину, невольно напоминающую кое-что из <�…>рассказа Пущина. <�…> «Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи. <�…> Среди молодой своей команды няня преважно разгуливала с чулком в руках».<�…> в описании троекуровского гарема краски весьма сгущены. Но они взяты из одного запаса, с той же палитры. В том-то и заключалась казнь, что Пушкин, невидимо для читателя, с самим собою наедине, сближал себя с Троекуровым — и это сближение закреплял на бумаге. <�…> Другое подобное же сближение, и опять в связи с той же историей, находим в восьмой главе «Дубровского», там, где введен совершенно эпизодический рассказ о мамзель Мими, «которой Кирила Петрович оказывал большую доверенность и благосклонность, и которую принужден он был наконец выслать в другое поместье, когда следствия сего дружества оказались слишком явными

». Если о сходстве «няниной комнаты» с троекуровским гаремом можно, пожалуй, сказать, что оно относительно и случайно, то уж никак невозможно предположить, чтоб случайно, не думая и не вспоминая о подлинном событии своей жизни, Пушкин мог написать подчёркнутую мной фразу, в которой это событие изображено совершенно точно, в полном соответствии с действительностью.

— Владислав Ходасевич, «„Русалка“. Предположения и факты», январь 1924

В сравнении с «Повестями Белкина» и «Пиковой дамой» «Дубровский» кажется неровным, недостаточно прозрачным, одновременно и слишком длинным, и слишком коротким. <�…> И в «Дубровском» множество восхитительных мест привлекают наше внимание; но в том-то и дело, что именно привлекают, тогда как в «Повестях Белкина» ничто поначалу не бросается в глаза, кроме совершенства каждой вещи.[2][3]

— Марсель Арлан, «Дубровский»

В отношении художественной, да, пожалуй, и идейной своей разработки распадается на три части, соответственно самому ходу работы над ним Пушкина. Наиболее совершенно обработан первый том романа, <�…> а концовка <�…> явно скомкана, набросана наспех, когда Пушкин уже, видимо, разочаровался в своём романе и думал о других вещах. <�…> первая часть развёртывает глубоко драматическую ситуацию столкновения социальных сил. <�…> Но в центре этой части романа — столкновение Троекурова и старого Дубровского, причём оба они даны исторично и социологично. <�…> Дубровский — это как бы человек фонвизинского склада, нечто вроде Стародума или других положительных героев Фонвизина. Троекуров — это как бы державинский вельможа, один из тех, против кого выступал Державин в своих гражданско-сатирических одах. Но эти образы осмыслены как представители определённых и враждебных друг другу социальных групп эпохи. Троекуров — это та новая знать, появившаяся в результате помещичьей деспотии, фаворитизма, бюрократически-полицейского засилья, о которой так зло и с такой ненавистью говорил Пушкин ещё в «Моей родословной», которая и являлась, с его точки зрения, реальной и официальной поддержкой царской деспотии. Дубровский — это то истинное, независимое, свободное и благородное русское дворянство, которое дало декабристов, дало и его самого, Пушкина, беднеющее и угнетаемое, теряющее силу в государстве, но не желающее холопствовать перед властью.

— Григорий Гуковский, «Пушкин и проблемы реалистического стиля» (гл. 4), 1948

Перспективы крестьянской революции и связанные с ней вопросы о той или иной линии поведения прогрессивного меньшинства правящего класса впервые встали перед Пушкиным во всей своей конкретности и остроте летом 1831 г.<�…> Раздумья Пушкина этой поры получают ближайшее отражение в романе «Дубровский» <�…>. Вплотную подойдя именно в «Дубровском» к проблеме крепостных отношений и крестьянской революции, к истории дворянина, изменяющего своему классу, Пушкин не мог, однако, в архаических формах традиционного «разбойничьего» романа конкретно-исторически осмыслить «бунт» Дубровского и сделать самый образ его политически значимым и актуальным.[4]

— Юлиан Оксман, «Пушкин в работе над „Историей Пугачёва“», 1962

Вообще считается, что у П. нет неудач. И всё-таки «Дубровский» — неудача Пушкина. И слава Богу, что он его не закончил. Это было желание заработать много, много денег, чтобы о них больше не думать. Это, в противуположность «Пик. даме», вещь без Тайны. А он не мог без Тайны. Она, одна она, влекла его неудержимо. «Дуб.», оконч[енный], по тому времени был бы великолепное «чтиво». <�…> оставляю целые три строки для перечисления того, что там есть соблазнительного для читателя.

— Анна Ахматова, записная книжка, 14 февраля 1966

Цитаты главных героев

(Иллюстрация Кустодиева на тему «Дубровский»)

«… я терпеть шутки от Ваших холопьев не намерен, да и от Вас их не стерплю, потому что я не шут, а старинный дворянин.»

—Андрей Гаврилович Дубровский. Цитата из записки героя к своему другу сразу после ссоры. Пушкин видел, что дворянство в России неоднородно. Одни – верны чести и присяге, другие добиваются богатства прислуживая более сильным, не гнушаясь идти простив совести. Старший Дубровский – редкий пример дворянина, который пожелал остаться бедняком, но сохранить достоинство. В отличие от более обеспеченных соседей он считает себя равным Троекурову и не позволяет себя унижать.

«Как, — загремел Троекуров, вскочив с постели босой, — высылать к ему моих людей с повинной, он волен их миловать, наказывать! да что он в самом деле задумал; да знает ли он, с кем связывается? Вот я ж его…»

— Кирила Петрович Троекуров. Реакция героя на записку Андрея Гавриловича Дубровского, который просит отправить к нему слугу. Своеволие и жажда власти, свойственные Троекурову, не находят ограничения в обществе. Он считает себя всесильным, не терпит противоречий со стороны окружающих.

«Скажи Кирилу Петровичу, чтоб он скорее убирался, пока я не велел его выгнать со двора… пошел»

— Владимир Дубровский. Герой прогоняет Троекурова, который решил пойти на примирение. Молодой человек, как и его отец, не идет на сделку с совестью и не боится могущественного врага.

«Не бойтесь, государь милостив, я буду просить его. Он нас не обидит. Мы все его дети. А как ему за вас будет заступиться, если вы станете бунтовать и разбойничать»

— Владимир Дубровский. Герой успокаивает толпу крестьян, которая была готова напасть на чиновников. Владимир сначала не принимает путь насилия, хотя понимает, что справедливости ему не добиться.

«Нет! нет! пускай же и ему не достанется печальный дом, из которого он выгоняет меня»

— Владимир Дубровский. Герой размышляет о будущем в кабинете отца, в то время как в доме ночуют судебные чиновники. Перед Владимиром впервые открылись противоречия реальной жизни. Он привык подчиняться законам, но теперь они противоречат справедливости. Перед ним встает выбор: смириться с подлостью или бунтовать.

«Ну, дети, прощайте, иду куда бог поведет; будьте счастливы с новым вашим господином»

— Владимир Дубровский. Герой покидает имение после пожара. Он выражает позицию старого дворянства, которые считали крестьян не вещью, а своими подданными, которым необходима их защита и разумное управление, за которых они ответственны перед богом и царем.

«…но я всегда ношу при себе пистолеты, потому что не намерен терпеть обиду, за которую, по моему званью, не могу требовать удовлетворения»

— Дефорж или Владимир Дубровский. Слова персонажа после случая в медвежьей комнате. Владимир считает, что человек вне зависимости от происхождения имеет право на уважение. Потеряв собственное имя и законное положение, он готов с оружием в руках отстаивать достоинство и честь.

«Каков молодец! не струсил, ей-богу, не струсил»

— Троекуров. Барин восхищается смелостью учителя, хладнокровно убившего медведя. Троекурова можно в некоторой степени назвать жертвой порядка, как избалованного ребенка, который не получает отказа в своих желаниях. Наряду с тщеславием, властность, невоспитанностью у него есть и положительные качества. Он уважает смелых, честных людей. Недаром его связала близкая дружба со старшим Дубровским. Так же он проникся симпатией и к французу.

«Да, правда, зачем и ловить его. Разбои Дубровского благодать для исправников: разъезды, следствия, подводы, а деньги в карман»

— Троекуров. За праздничным столом герой разговаривает с исправником. Троекуров позволяет себе публично оскорблять представителей власти. Обличая взяточничество и безалаберность чиновников, он сам воспользовался связями и подкупом, когда лишал Дубровских имения.

«Я понял, что дом, где обитаете вы, священ, что ни единое существо, связанное с вами узами крови, не подлежит моему проклятию. Я отказался от мщения, как от безумства»

— Владимир Дубровский. Герой объясняется с Марией Троекуровой на первом свидании. Владимир сохранил человечность даже среди разбойников, ради любви он смог перебороть жажду мести.

«…осуши свои слезы и воротись к нам веселешенька. Они все плачут при помолвке, — продолжал он, обратясь к Верейскому, — это у них уж так заведено… Теперь, князь, поговорим о деле, то есть о приданом»

— Троекуров. Ответ героя Марии, которая не хочет выходить замуж за князя. Барин беспощаден к собственной дочери. Свадьба для него – это выгодная сделка.

«Нет, нет, — повторяла она в отчаянии, — лучше умереть, лучше в монастырь, лучше пойду за Дубровского»

— Мария Троекурова. Реакция героини на сватовство князя. Мария, воспитанная на романах, мечтала о красивой взаимной любви. Брак по расчету равносилен для нее моральной смерти.

«Ради бога, не трогайте его, не смейте его тронуть, если вы меня любите — я не хочу быть виною какого-нибудь ужаса»

— Мария Троекурова. Девушка после сватовства князя просит Дубровского не трогать жениха. Героиня, не смотря на жестокость отца, верна нормам православия и морали.

«И когда открывается для меня возможность прижать вас к волнуемому сердцу и сказать: ангел, умрем! бедный, я должен остерегаться от блаженства, я должен отдалять его всеми силами..»

— Владимир Дубровский. Юноша жалеет о том, что потерял имя и возможность сделать Машу Троекурову счастливой. Их союз будет вне закона и принесет ли горе обоим. Владимир чувствует разлад. Обстоятельства заставили его стать на путь преступления, сам же он мечтает о счастливой семейной жизни, которую он так любил с детства.

«Я согласилась, я дала клятву, — возразила она с твердостию, — князь мой муж, прикажите освободить его и оставьте меня с ним. Я не обманывала. Я ждала вас до последней минуты… Но теперь, говорю вам, теперь поздно. Пустите нас.»

—Мария Троекурова. Сразу после венчания девушка, ставшая княгиней, отказывает Дубровскому. Мария – истинная христианка, она не может переступить через клятву, данную перед лицом Бога, и нарушить свой долг.

«Думайте иногда о Дубровском. Знайте, что он рожден был для иного назначения, что душа его умела вас любить, что никогда…»

— Владимир Дубровский. Герой признается в любви Марии Третьяковой. В словах выражена трагедия персонажа, который вынужден отказаться от идеалов, надежд на будущее.

«Вы разбогатели под моим начальством, каждый из вас имеет вид, с которым безопасно может пробраться в какую-нибудь отдаленную губернию и там провести остальную жизнь в честных трудах и в изобилии. Но вы все мошенники и, вероятно, не захотите оставить ваше ремесло»

— Владимир Дубровский. Речь героя перед разбойниками. Владимир не стал преступником в душе, он сохранил идеалы нравственности, чести, хочет поделиться ими с крестьянами, многие из которых довольны жизнью вне закона. Автор показывает, что союз дворянства и простого народа обречен.

ПримечанияПравить

↑Николай Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями» (XXVIII, 1845) указал, что последнее — пословица.
↑La Nouvelle Revue, 1937, № 191.
↑Перевод И. В. Радченко / Писатели Франции о литературе. — М.: Прогресс, 1978. — С. 201.
↑А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 7. История Пугачева. Исторические статьи и материалы. Воспоминания и дневники. — М.: ГИХЛ, 1962. — С. 371-5.

Используемые источники: