А Пушкин — наше всё: Пушкин представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что останется нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужими, с другими мирами. Пушкин — пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя, при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организмами, — все то, что принять следует, отстранивший все, что отстранить следует, полный и цельный, но еще не красками, а только контурами набросанный образ народной нашей сущности, — образ, который мы долго еще будем оттенять красками. Сфера душевных сочувствий Пушкина не исключает ничего до него бывшего и ничего, что после него было и будет правильного и органически — нашего. — А.А. Григорьев «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина». 1859
Александр Сергеевич Пушкин (26 мая [6 июня] 1799 — 29 января [10 февраля] —великий русский поэт, драматург и прозаик, критик и теоретик литературы, историк, публицист; один из самых авторитетных литературных деятелей первой трети XIX века. Пушкин рассматривается как основоположник современного русского литературного языка. Александр Сергеевич – удивительный поэт, который близок и дорог каждому русскому человеку. Многие из его произведений мы знаем еще с раннего детства. Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла. — Н.В. Гоголь «Несколько слов о Пушкине». 1832
Отрывки и цитаты из поэтических произведений
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Хвалу и клевету приемли равнодушно И не оспоривай глупца.
И сердце вновь горит и любит – оттого, Что не любить оно не может.
Кто раз любил, тот не полюбит вновь.
Недолго женскую любовь Печалит хладная разлука: Пройдет любовь, настанет скука, Красавица полюбит вновь.
А счастье было так возможно, Так близко!
Что было, то не будет вновь. Что пройдет, то будет мило.
В одну телегу впрячь не можно Коня и трепетную лань.
Блажен, кто смолоду был молод, Блажен, кто вовремя созрел. Всегда так будет, как бывало; Таков издревле белый свет: Ученых много – умных мало, Знакомых тьма – а друга нет!
Нет, нет! Оно прошло, губительное время, Когда невежества несла Россия бремя.
Мне грустно и легко; печаль моя светла; Печаль моя полна тобою.
Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!
Я вас любил: любовь ещё, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим; Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим.
Нет ни в чем вам благодати; С счастием у вас разлад: И прекрасны вы некстати И умны вы невпопад.
Мороз и солнце; день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный — Пора, красавица, проснись: Открой сомкнуты негой взоры Навстречу северной Авроры, Звездою севера явись!
Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись! В день уныния смирись: День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живет; Настоящее уныло: Всё мгновенно, всё пройдет; Что пройдет, то будет мило.
Выражения народные
Образное выражение следует научиться понимать. Для лучшего и глубокого понимания следует разобрать некоторые из них.
- Например, вешать нос. Другими словами можно сказать «унывать, грустить».
- Или вот вбивать клин. Это выражение можно трактовать как «преднамеренно ссорить, создавать ссору между кем-то».
- Говорить под руку. То есть мешать что-либо делать или не давать возможности сосредоточиться.
- Или вот — давать волю языку. Другими словами, много говорить, высказываться, рассказывать что-то наболевшее или, наоборот, выдавать тайны и секреты.
- Дать прикурить. Можно сказать: накричать, наказать, указать на недостатки.
- Ищи ветра в поле. Это значит следующее: безвозвратная потеря чего-то или кого-то с безнадёжным результатом.
- Разберём такое выражение, как «разбиваться в лепёшку». Можно понять такое высказывание следующим образом: очень сильно стараться что-то сделать.
- Например, такое выражение: рука об руку. Обычно это выражение используют, когда описывают счастливую семейную пару. Они идут рука об руку по жизни.
Фразы и отрывки из романа «Евгений Онегин»
Кто жил и мыслил, тот не может В душе не презирать людей…
Они сошлись: Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень.
Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей, И тем ее вернее губим Средь обольстительных сетей.
Кого ж любить? Кому же верить? Кто не изменит нам один? Кто все дела, все речи мерит Услужливо на наш аршин? Кто клеветы про нас не сеет? Кто нас заботливо лелеет? Кому порок наш не беда? Кто не наскучит никогда? Призрака суетный искатель, Трудов напрасно не губя, Любите самого себя, Достопочтенный мой читатель! Предмет достойный: ничего Любезней, верно, нет его.
Быть можно дельным человеком И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком? Обычай деспот меж людей.
.. Я вас люблю (к чему лукавить?), Но я другому отдана; Я буду век ему верна..
Он был любим… по крайней мере, Так думал он, и был счастлив. Стократ блажен, кто предан вере…
Но дружбы нет и той меж нами. Все предрассудки истребя, Мы почитаем всех нулями, А единицами — себя.
Любви все возрасты покорны.
Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь, Так воспитаньем, слава Богу, У нас немудрено блеснуть.
Привычка свыше нам дана: Замена счастию она.
Под старость жизнь такая гадость…
И в сердце дума заронилась; Пора пришла, она влюбилась.
Блажен, кто смолоду был молод, Блажен, кто вовремя созрел.
О люди! все похожи вы На прародительницу Эву: Что вам дано, то не влечет Вас непрестанно змий зовет К себе, к таинственному древу: Запретный плод вам подавай, А без того вам рай не рай.
Всяк суетится, лжет за двух, И всюду меркантильный дух. Тоска! Пояснение к цитате: Из невошедшего в роман
Мечтам и годам нет возврата
Отрядом книг уставил полку, Читал, читал, а всё без толку: Там скука, там обман иль бред; В том совести, в том смысла нет; На всех различные вериги; И устарела старина, И старым бредит новизна.
Образные выражения в литературе
Образное выражение обобщает различные явления в жизни людей. Такие краткие изречения передаются из поколения в поколение. Способ передачи — это не только повседневная форма общения, но и литературные произведения. Различные особенности в окружении, в проявлении каких-либо действий. Например, поспешишь — людей рассмешишь. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Милые бранятся — только тешатся.
Александр Сергеевич Пушкин восторгался народными высказываниями, поговорками, пословицами, которые тоже можно отнести к образным выражениям. «Ах, что за смысл! Что за золото!» Такими были высказывания русского поэта. Шолохов по этому поводу писал: «Величайшее богатство народа — это язык!» Тысячелетиями накапливаются народные выражения, и живут они в словах.
В действительности такие высказывания — это кладезь мудрости самого народа. Они очень часто выражают истину, которая проверена временем. Образные слова и выражениячасто используют в публичной речи, использование их во введении или в заключении может стать одним из способов аргументации, однако следует не забывать, что употребление высказываний подобного рода зависит от уместности ситуации. Для того, чтобы слова были выразительны, а образы эмоционально окрашены, часто используют образные выражения.
Сказка-ложь, да в ней намёк… (о сказках А. С. Пушкина)
Перед вами очень интересная картинка. Она нарисована так, что мы с вами разом видим и прошлое, и настоящее, и будущее жадной старухи: вот бедна она, вот она царица, и слуги гонят взашей старика. Но летит слева и справа золотая рыбка. Это намек. Означает он, что мы с вами в сказке и что сказка вся впереди, и погоди, злая старуха, рано радуешься! И непомерная сравнительно с людьми величина рыбки тоже намек: мы ведь имеем дело с волшебной рыбкой, которая все может.
К сказке Пушкина тянуло всю жизнь. И первая его поэма, которую закончил он двадцатилетним юношей, «Руслан и Людмила», была сказкой. Но при своем появлении она далеко не всеми была встречена с восторгом. В 1820 году, когда в печати появились отрывки из «Руслана и Людмилы», в одном из журналов была напечатана статья под заглавием «Письмо к редактору». Доказывая, что «Руслан и Людмила» – это «грубая», «мужицкая» поэзия, которую не следует пускать в общество «благородных» людей, критик писал: «Но увольте меня от подробностей и позвольте спросить: если бы в Московское Благородное Собрание как-нибудь втерся… гость с бородою, в армяке, и в лаптях, и закричал бы зычным голосом: «Здорово, ребята!», неужели бы стали таким проказником любоваться?» Придирчивого критика раздражало то, что поэма написана языком простым, близким к подлинной народной речи, что в «Руслане и Людмиле» звучат мотивы русских народных сказок, к которым он, как и к самому «простому народу», относился с пренебрежением. И он был не одинок. Бедный критик «Руслана и Людмилы»! Сочиняя свое грозное послание про «гостя с бородою, в армяке, в лаптях», он и не подозревал, что ждет «благородную публику» через десять лет после «Руслана и Людмилы». Послушайте только, что сочинил Пушкин в 1830 году:
Жил-был поп, Толоконный лоб. Пошел поп по базару Посмотреть кой-какого товару. Навстречу ему Балда Идет, сам не зная куда…
В поэзии действительно появился мужик – и в армяке и в лаптях, да еще по имени Балда! И написано это было таким языком, который раньше и близко-то к поэзии подпускать считалось неприлично, – языком народным, ярким, сочным, выразительным, иногда даже грубоватым:
Идет Балда, покрякивает, А поп, завидя Балду, вскакивает, За попадью прячется, Со страху корячится…
На гладкий паркет поэзии словно вломилось шумной ватагой русское, цветастое, голосистое. Вломилось в лаптях, в армяках и просто босиком. Вломилось, буйное и лукавое, разудалое и простодушное, размашистое и неудержимое в веселье и в печали. И затрещал паркет, и запахло базаром, и хлебом, и синим морем, и русским духом. Так начались сказки Пушкина. Правда, в них описывались не только мужики и бабы, а и цари и царевны; но уж очень эти цари и царевны походили на обыкновенных, простых людей. Ведь и для народной сказки что Иван-царевич, что Иванушка-дурачок – все едино; был бы человек хороший… Помните сказку о мертвой царевне и о богатырях? Царевна в ней очень похожа на скромную, работящую деревенскую девушку: попав в дом к богатырям, она не села сложа руки, а принялась готовить и прибирать. А царь Салтан, который подслушал беседу трех девиц, притаясь «позадь забора»? Ведь он обходит свое царство, как мужик осматривает свой дом и двор. А князь Гвидон с его простецкой речью? «Князь Гвидон тогда вскочил, громогласно возопил: «Матушка моя родная! Ты, княгиня молодая! Посмотрите вы туда: едет батюшка сюда… » А вот старуха из «Сказки о рыбаке и рыбке». Обыкновенная, сварливая старуха. Но кто скажет, что из нее не могла бы выйти еще одна глупая и злая, но все же заправская царица? Вон как она распоряжается стариком, как, став царицей, бьет и «за чупрун таскает» своих слуг! Сказки вызвали почти всеобщее недовольство. Снова Пушкина не понимали, снова он обогнал своих читателей. Он раньше многих других понял, сколько красоты и правды заключено в народных сказках и песнях. И, взойдя на вершину своей славы, он захотел приблизиться к простой мудрости народной сказки. Это было очень трудно. Ведь сказки создавались веками, создавал их весь русский народ. Пушкин должен был как бы вместить в себя века, опыт всего народа. И это ему удалось. Не все его сказки так похожи на настоящие народные, как «Сказка о попе и работнике его Балде», но все эти сказки народ принял и полюбил. Их не только все мы читаем и знаем с детских лет; еще до революции, когда деревня была неграмотной, пушкинские сказки – иногда в переиначенном, измененном виде – рассказывали в деревнях, передавали из уст в уста. Народ как бы признал эти сказки своими. Да и как было не признать, если все в них так прекрасно и просто – и герои и события, – если каждая строчка просится, чтобы ее запомнили:
Ветер по морю гуляет И кораблик подгоняет; Он бежит себе в волнах На раздутых парусах.
Или еще:
Жил старик со своею старухой У самого синего моря; Они жили в ветхой землянке Ровно тридцать лет и три года. Старик ловил неводом рыбу, Старуха пряла свою пряжу.
Не правда ли – как будто все это сочинено легко, сразу, без всякого усилия, будто слова сами текли у Пушкина на бумагу? Захотел он – и вот полился щемящий душу напев, как в грустной народной песне:
Ждет-пождет с утра до ночи, Смотрит в поле, инда очи Разболелись глядючи С белой зори до ночи, Не видать милого друга! Только видит: вьется вьюга, Снег валится на поля, Вся белешенька земля…
Захотел – и раздался неторопливый, обстоятельный говорок, нехитрый рассказ:
Ей в приданое дано Было зеркальце одно; Свойство зеркальце имело: Говорить оно умело…
Захотел – и строчки, слова, даже слоги начинают играть друг с другом, озорно приплясывать, пристукивая каблуками и лукаво перекликаясь:
Не убила, не связала, Отпустила и сказала…
Поднялася на крыльцо И взялася за кольцо…
Засветила богу свечку, Затопила жарко печку…
Усадили в уголок, Подносили пирожок…
Как красиво и просто! На самом деле не так уж просто. Добиться такой красоты и такой простоты было трудно. Но Пушкин был не только великий гений, но и великий труженик. Он часто подолгу работал над каждой строкой. И если бы он решил просто написать сказку, как две капли воды похожую на настоящую народную, то, вполне возможно, никто не стал бы его критиковать и ругать. Все решили бы, что «прославленный певец» решил отдохнуть и поразвлечься – и вот на досуге скопировал народную сказку, пошутил, пошалил… Кто запрещает гению пошалить? Но вот чего не могли понять и простить – это того, что Пушкин отнесся к сказкам очень серьезно. Настолько серьезно, что не копировать стал народную сказку, а переделывать ее, придавая ей новую глубину или, вернее, вскрывая те глубины, которые в народной сказке есть, но которых поверхностные читатели не могли увидеть. Вы сами знаете: сказка никогда не выдает себя за действительность. Она никогда не говорит: вот, мол, все это было на самом деле. Сказочник как бы уславливается со слушателями, что рассказывает небылицу, которая происходит «в некотором царстве, в некотором государстве», да еще, скажем, «при царе Горохе», которого, мы знаем, никогда не было. И люди в сказке вовсе не такие, как в жизни. В характере живого человека очень много самых разных черт и особенностей. А в герое сказки чаще всего одна-две черты, самые главные, нужные для действия. Хозяин, например, – это скупость и тупость. Работник – хитрость, сметливость, сила. Иван-царевич – отвага, готовность помочь слабому. Иванушка-дурачок – чудак, простофиля, которому в жизни везет. У Пушкина же люди совсем не такие. Он как будто спрыснул их «живой водой», и они стали совсем как живые. Вот, например, старик из «Сказки о рыбаке и рыбке». На первый взгляд он очень похож на Иванушку-дурачка, только невезучего. Его доброта, простодушие, бескорыстие доходят, кажется, до чудачества. В самом деле: рыбка предлагает ему выкуп, а он отказывается! Но, казалось бы, что тут плохого или замысловатого: отпустить рыбку и попросить у нее что-нибудь, ведь это ей ничего не стоит! Так нет, не догадался – «так пустил ее в синее море». И не только пустил, но и своей жадной и сварливой старухе рассказал и нажил себе неприятности. Какое-то обидное головотяпство. И вообще, читая сказку, иногда испытываешь не только жалость к старику, но и какую-то смутную досаду на его безропотное терпение и почти рабскую покорность. Что же это он все ходит и ходит туда-сюда, зачем по первому же требованию старой карги привычно тащится исполнять ее прихоть? Зачем послушно, как эхо, повторяет старухины слова: «…наше-то совсем раскололось»? Но вот интересная вещь. Вся сказка написана без рифм, так называемым «белым» стихом. И вдруг:
Бог с тобою, золотая рыбка! Твоего мне откупа не надо; Ступай себе в синее море, Гуляй себе там на просторе.
Рифма! Почему она здесь появилась? А вот почему. На фоне нерифмованных стихов – прислушайтесь сами! – рифма звучит особенно красиво и торжественно. «Ласковое слово», которое старик сказал рыбке, благодаря красивой рифме «море – просторе» начинает звучать возвышенно, величественно. Пушкин как бы дает нам понять, что, столкнувшись с «великим чудом», старик невольно, сам того не ведая, сказал нечто необычное, высокое, красивое. Он почувствовал, что перед ним не просто странная, говорящая рыба, а таинственная представительница могучей, свободной и прекрасной стихии моря… Если он и побаивается этого чуда, то совсем немного. Он просто разговаривает с рыбкой почтительно, как с сильным и хорошим человеком: «Смилуйся, государыня рыбка! Опять моя старуха бунтует, не дает старику мне покоя…» Старик как будто нашел с рыбкой общий язык; между ними существует какое-то взаимопонимание, какая-то близость. Вот и смотрите теперь: разве это просто безответный чудак, с которого можно безнаказанно снять последнюю рубаху? Нет, это мудрый и наивный поэт. Там, где черствый, скучный, корыстный человек видит просто воду, песок, рыбу, пусть даже необыкновенную, старик видит величие природы, красоту, чудо. И это для него важнее, чем любой выкуп. С чудес не берут выкупа, как не берут его с красоты и радости.
Сказка о Золотом петушке мрачна и насмешлива. Гибнут один за другим три сына царя Дадона, а он – вот он: пирует в шатре у коварной Шемаханской царицы. Этот рисунок тоже красив и тоже необычен. Смотрите: на одном листе почти вся сказка! И рассказана она не словами, а вереницею сцен. В этом-то и необычность рисунков: намеки, подчеркнутое выделение главного и множество действий в одном рисунке.
Вот почему – не от испуга! – «не посмел я взять с нее выкуп», – говорит старик. «Не умел ты взять выкупа с рыбки!» – вопит ему старуха. Эта – совсем другой человек. Она из тех людей, которые, столкнувшись с чем-то незнакомым, удивительным, не имеют ни времени, ни охоты удивляться или восхищаться. Ведь в удивлении проку, «корысти» нет, нет пользы. А такие, как старуха, во всем ищут прежде всего пользы, от всего, даже от чуда, стремятся поскорей отхватить кусок пожирнее. Они так спешат это сделать, что в спешке даже плохо соображают. Ведь что стоило старухе с самого первого раза пожелать не какого-то несчастного корыта, а сразу царского титула? Так нет, от жадности она даже этого не смекнула. Только потом она постепенно входит во вкус, и чем дальше, тем больше ей хочется хватать и хватать. И в конце концов мы замечаем, что старухе нужно уже не имущество, не богатство, а сила и власть над другими людьми, возможность унижать других и издеваться над ними, наслаждаясь своей властью. Вспомним-ка Балду. Пушкин и тут изменил народную сказку. В народных сказках такой вот работник Балда (а чаще Иванушка) мстил скупому хозяину тем, что забирал себе все его добро. Пушкинский Балда бескорыстен: ему от попа ничего не надо, он, бедняк, хочет только наказать его, покуражиться над ним – богатым, сильным, спесивым и жадным. И мы сочувствуем Балде. Но скажите, когда Балда награждает попа своими страшными «щелками» (от которых «лишился поп языка» и «вышибло ум у старика»), неужели вам хоть немного не жалко попа? Ведь этого попа Пушкин сделал совсем живым человеком. Неужели вы не испытываете досады на Балду за его жестокость? Ведь он может так и убить старика (Пушкин не случайно вставляет здесь это слово – «старик»).
Сделаны эти иллюстрации художником М. Кузнецовым, который любит и хорошо знает Пушкина, а еще он любит и знает русский лубок… В старину на ярмарках и других торгах продавались рассказы в картинках. Их охотно раскупали, особенно деревенский люд, вешали в избах для красоты. Рисунки эти сначала резались художником на тонкой лубяной дощечке, а потом с доски оттискивались на листы бумаги, Отсюда и название – лубок. Вместе с безымянными поэтами, сочинявшими песни, сказки, поговорки, которые и ныне в ходу, жили в народе и работали безымянные художники-самоучки, зачастую удивительно талантливые и изобретательные. Они и создали лубок, который давал возможность неграмотному человеку понять и запомнить целую историю, веселую или назидательную. Были и календари лубочные, и сказки, даже путешествия.
Что-то похожее происходит и со старухой. Когда она была бедна и несчастна, ее можно было и пожалеть. Но как только она получила от рыбки силу и власть, как только поднялась «из грязи в князи», – тут же захотела покуражиться и над стариком и даже над самой рыбкой, давшей ей эту силу. За это она и понесла наказание, оставшись вновь у своего разбитого корыта. Она наказана за то, что, ставши царицей, не стала человеком, а осталась жадной, мелочной, сварливой и завистливой (согласитесь, что злобная царица – это гораздо хуже, чем просто злобная и вздорная старуха). Больно и жутко видеть в людях такие черты. Но Пушкин понимает, что, несмотря ни на что, в жизни и в людях много прекрасного. Он создает «Сказку о царе Салтане» – веселую, безмятежную, радостную сказку о том, как отец и сын вопреки козням находят друг друга. Он пишет «Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях» – поэму о чудесном всесилии верности и любви. Он пишет волшебную, таинственную «Сказку о Золотом петушке», в которой беспощадно карает тупого и неблагодарного царя, не выполняющего своих обещаний, не верного своему слову. Он создает сказочный мир – мир добра и справедливости.
По мере распространения грамотности и печатного дела лубок уступил место книгам и газетам, потом и вовсе его забыли, как нечто ненужное, отжившее и грубое… Ведь и к народным сказкам до Пушкина существовало в некоторой части читающей публики весьма пренебрежительное отношение, но Пушкин – об этом вы уже прочли в нашем рассказе – видел дивную красоту в народной сказке, обновил ее, и она заново зажила. То же произошло и с лубком: художники, любящие народное искусство, вернули его из небытия. И вот вы теперь видите, как у нас на страницах сказка снова встретилась с лубком, тоже, конечно, обновленным, потому что М. Кузнецов был художником нашего времени. Лубок и сказка, посмотрите, словно нашлись две части одного механизма – так все совпало и заработало, как нужно: весело, лукаво, ярко.
В самом деле, посмотрите: это и вправду целый мир. В этом мире своя земля, на которой живут цари и мужики, сварливые бабы и туповатые попы, воеводы и богатыри. Да еще зайцы, волки, белки, собаки, серые утки. Да еще неведомые иноземные люди – «сорочины», татары, «пятигорские черкесы». Да еще какое-то загадочное житье «за морем» («Ладно ль за морем иль худо» – «За морем житье не худо»). Здесь и море свое, тоже густо заселенное – рыбами, чертями, богатырями. И оно изменчиво от сказки к сказке, как от погоды к погоде. То оно спокойно, бесцветно и безучастно – его можно даже «морщить» веревкой. То оно радостная синяя стихия, приносящая счастье, соединяющая, а не разделяющая людей, несущая на себе веселые кораблики. И волны его, как живые: они могут послушаться просьбы и выбросить на берег бочку с бедными узниками и «тихонько» отхлынуть… А вот другое море – таинственная, грозная и справедливая держава маленькой и могучей Золотой рыбки… Здесь свои небеса, в которых живут солнце и месяц; солнце вежливое и ласковое, месяц тоже довольно доброжелательный и учтивый, хотя несколько холодноватый: «Не видал я девы красной. На стороже я стою только в очередь мою. Без меня царевна, видно, пробежала…» Здесь, наконец, своя вселенная:
В синем небе звезды блещут, В синем море волны хлещут; Туча по небу идет, Бочка по морю плывет. Словно горькая вдовица, Плачет, бьется в ней царица; И растет ребенок там Не по дням, а по часам.
В одних этих строчках целый мир: небо, море, природа, люди. И пусть этот мир, созданный Пушкиным, сказочный, но все в нем полно жизни и правды. Пусть не бывает на свете чертей или говорящих золотых рыбок, но неподдельна красота этого мира, правдивы человеческие чувства, мудры мысли – и радостные и горькие, – которые Пушкин увидел в древней народной поэзии и воплотил в легких и прекрасных стихах. Вот почему последнюю свою сказку о том, как наказан был спесивый царь Дадон, он заключает многозначительными словами:
Сказка – ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок.
Относитесь к сказке серьезно, как бы говорит Пушкин. Она учит понимать жизнь, учит видеть в ней добро и зло, учит отстаивать добро и бороться против злобы и несправедливости. Кстати, цензоры вычеркнули из «Сказки о Золотом петушке» эту ехидную народную прибаутку. Они не хотели относиться к сказкам серьезно. А может быть, боялись…
Рисунки М. Кузнецова.
У камина
В мире существует большое количество сказок, и каждая история — это рассказ о простых человеческих ценностях, которые всегда будут в моде. К сказкам всегда приятно возвращаться, и неважно, сколько человеку лет. В этих рассказах можно найти множество потрясающих вещей, и всякий раз становится непонятным, как можно было не заметить их сначала. Иногда создается впечатление, что сказки взрослеют вместе с нами. Можно перечитывать одно и то же произведение каждые пять лет и постоянно находить новые высказывания, эпизоды, советы.
Хотя, если подумать, меняется не содержание, а мы сами. Исходя из накопленного жизненного опыта, человек по-своему истолковывает отдельные фрагменты. На одни он обращает больше внимания, на другие – меньше, а третьи не замечает вовсе. И только полностью состарившись, пройдя почти до конца свой жизненный путь, стоит сесть у жаркого камина и перечитать любимую сказку в последний раз. Так же как и в первый, она снова приоткроет человеку дверь в волшебный мир, где он будет представлять себя благородным рыцарем, добрым волшебником или прекрасной принцессой. И снова вступит в бой с только ему видимыми чудовищами и драконами.
Сказки, они такие — сначала открывают перед тобой мир волшебства, а потом обучают мудрости. И если человек достойно усвоит все предложенные уроки, то вход в сказочный мир всегда для него будет открытым. Жаль только, что, переставая верить в сказки, мы забываем, что мир по ту сторону волшебных дверей — реальность, которую мы сами можем создать.
