Какой финал настоящий?
Зрителю предлагают две версии финала: трагедию и хеппи-энд. Согласно первой, Софи покончила с собой, Октава пришли арестовывать в тот момент, когда он узнал об этом, и он сиганул вниз с крыши небоскреба. Фильм начинается со сцены падения, так что подобный финал кажется ожидаемым — и тут вдруг зрителю предлагают второй вариант, где все совершенно иначе. Октав пережил духовный кризис, отомстил нехорошему владельцу концерна «Мадон» и уехал в прекрасный тропический мир, где его ждали Софи и дочь.
Впору растеряться: что же случилось на самом деле? Правильный ответ: ничего. В мире симулякров не бывает ни настоящих трагедий, ни настоящих хеппи-эндов. Оба финала существуют только в бурной фантазии главного героя. А поскольку в последних кадрах нам показывают книгу Октава, то, скорее всего, этим все завершилось: он ушел из рекламы в литературу. Кстати, в определенном смысле это моральная победа: писатель, предлагая художественный текст, т.е. вымысел, не обманывает читателя.
В чем символический смысл бегства Октава в тропики?
Неопознанные тропики, куда сбегает Октав в «счастливом» финале, не просто символизируют земной рай: корни этого образа уходят очень глубоко, к трудам Руссо и других философов-просветителей, которые создали образ добродетельного «дикаря», противостоящего развращенному цивилизованному человеку. В своих мечтах Октав очищается от городской скверны и становится счастливым дитем природы.
Эти аллюзии, не очень доступные иностранной аудитории, понятны любому образованному французу (равно как и цитата из Вольтера «Все к лучшему в этом лучшем из миров» в качестве рекламного слогана). Игра с цитатами и философскими образами подтверждает: «99 франков» — самобытный и глубокий анализ современного общества, которому подчеркнутая ироничность придает особую убедительность.
Поделиться в соцсетях:
Симулякры, реклама и смысл фильма
Теория симулякров, во многом созданная великим французским философом Ж.Бодрийяром, представляет собой попытку осмысления нового, информационного общества, в котором мы все обитаем. Информационное общество переполнено образами, за которыми ничего не стоит, своего рода визуальными «пустышками». Это и есть симулякры: все, что мы видим на экранах и мониторах, но что не существует в реальности. Симулякр — это и пение под фонограмму, когда певец лишь открывает рот; и идеальная фигура фотомодели, созданная при помощи «Фотошопа»; и разборки в ток-шоу типа «Пусть говорят», заранее отрепетированные за кулисами.
По своей сути «симулякры» ближе всего к таким понятиям, как «имитация» и «иллюзия», и потому лучшей иллюстрацией этой теории служит реклама. Реклама создает целый искусственный мир, в котором все — симулякр, от необыкновенных свойств рекламируемого продукта до декораций, на фоне которых снимают рекламные ролики. Однако «99 франков» — фильм не о том, как реклама обманывает людей (точнее, не только об этом). Реклама — это символ современного общества, в котором, по мнению Бегбедера и Кунена, абсолютно все является симулякром, имитацией, «пустышкой».
В этом мире «творчество» сводится к созданию рекламных роликов, «любовь» — к сексу без малейших обязательств, «дружба» — к попойкам и совместному употреблению наркотиков. Все — не настоящее, даже продажный секс: со свойственной французам тонкой иронией это демонстрирует сцена, когда Октав снимает Тамару как проститутку. (Кстати, Тамара — не настоящая проститутка, да и волосы, как и цвет глаз, у нее искусственные). Таким образом, «99 франков» — фильм о цивилизации подделок, ложных образов — и о тех, кто эти ложные образы создает.
Почему Октав так поступил с Софи?
Отношения Октава с Софи такие же странные, как и все в его жизни: вроде бы он любит ее, вроде бы страдает после разрыва, и в то же время категорически отказывается от роли отца, узнав, что она беременна. Но никакого противоречия нет: Октав панически боится любой ответственности, а еще больше — вторжения той самой грубой реальности. Бунт может быть игрушкой, а ребенок — нет. Роль отца требует настоящих чувств и поступков, а на такие подвиги Октав категорически не способен. Он слишком зациклен на себе, и другие для него лишь проекция собственного «Эго» (потому он все время видит на месте других людей себя).
В чем бунт Октава?
Если не считать саморазрушение формой бунта против системы, то можно сказать, что Октав вплоть до финала (точнее, финалов, о них мы еще поговорим) бросает вызов сложившемуся положению вещей трижды. Первый раз — когда гордо уходит с совещания, на котором глава корпорации «Мадон» отверг его версию рекламного ролика. Бесспорно, гордый уход сильно облегчило внезапное носовое кровотечение, но для Октава это поступок. Второй раз он доходит до желания уволиться и даже бросает на стол босса кредитку. Правда, порыв длился около трех минут, после чего Октав передумал увольняться. В третий раз речь идет уже о наркотических галлюцинациях, в которых он разоблачает рекламное семейство, крушит декорации и напоследок бьет Джеффа по голове.
Таким образом, вплоть до развязки бунт Октава — имитация бунта (или даже пародия на него), но и с финалами все не так просто.
