«Наша задача – вернуть народную песню «на землю»»
Современный мир практически не оставляет нам возможности вести спокойный и размеренный образ жизни, основательно и вдумчиво подходить к повседневным занятиям, словам и поступкам. Скорость – вот девиз века сего, настойчиво принуждающего каждого постоянно спешить, чтобы соответствовать некоему умело всем навязанному стандарту поведения жителя Земли XXI века, долженствующего обязательно быть динамичным.
Бесконечная суета, особенно заметная в больших городах, находит отражение в сверхбыстрых ритмах современной популярной музыки, которыми заполнены общественные пространства. Совсем иному жизненному строю соответствовала народная русская песня. Еще каких-нибудь 50 лет назад ее можно было услышать не только со сцены или в телерадиоэфире; она была органичной частью любого семейного праздника и просто дружеского общения. Эта давняя традиция, в которой проявлялся не только стиль отношений, но и лучшие черты нашего национального характера, сегодня, увы, почти утрачена.
Сегодняшняя наша гостья – профессиональный музыкант, участница фольклорного творческого коллектива, которая не просто сохраняет народную песню, но и стремится возродить потребность в ней у наших современников.
Фольклорный ансамбль «Камышинка» на Красной площади 9 мая
– Анна, расскажите, как у вас возник интерес к народной песне?
Поют бабушки и поют. А что и о чем они поют – несущественно. Мы же профессионалы, что нам эти бабушки?
– Путь был долгим. Ещё учась в музыкальном училище, мы ездили в фольклорные экспедиции. Они больше были туристическими, с массой приключений. Привлекал сам процесс: уехать куда-нибудь в глубинку, ночевать в палатке, общаться с местными жителями… Фольклор присутствовал постольку поскольку: поют бабушки и поют. А что и о чем они поют – несущественно. Мы же профессионалы, сами всю музыку знаем, что нам эти бабушки?
В училище при консерватории я поступила на исполнительский факультет, готовилась стать пианисткой. Но в какой-то момент поняла, что не могу больше вынести конкурсную гонку, и перешла на теорию музыки, где все так спокойно – студенты тихо занимались историей музыки, писали работы, слушали произведения разных композиторов. Хотелось знать о музыке всё: о том, как она устроена, зачем существует на свете, все самые сложные симфонии, оперы…
Потом поступила в консерваторию на историко-теоретический факультет. Музыкальный фольклор изучается в консерватории только один год – на первом курсе. На каждую тему давалась гора книг, и эти книги было читать очень сложно.
Анна Утешева – Знакомство с фольклором сводилось только к теории?
– Нет, в конце первого курса у студентов консерватории обязательная практика – экспедиция для сбора фольклорного материала. Я было приободрилась: опять будет веселье. Но веселья, когда мы поехали в экспедицию, не было совсем. Требовалось с утра до вечера работать: утром записывать коллектив народных исполнителей, а вечером расшифровывать записи. Даже не всегда можно было сходить на речку… Решила про себя: никогда больше не поеду в эти экспедиции, никогда не буду заниматься фольклором – это же невыносимо. Но в итоге за компанию с подругой тем же летом поехала во вторую экспедицию, в Краснодарский край. Жара – за сорок, огромное количество работы, песни на суржике, которые очень трудно было понимать и записывать. Работали мы с коллективом местных исполнителей из 15 человек, которые пели громко, хорошо, с душой, хотели поразить слушателей, но после нескольких часов такого слушания мы практически падали в обморок. Через несколько дней поехали в районный центр, в станицу Каневскую, где проходил фольклорный фестиваль. Такого я, москвичка, ещё ни разу не слышала и не видела.
– Что именно вас удивило?
– Собрались люди разных поколений – молодые, среднего возраста, пожилые. И все поют. Не только на сцене, в народных костюмах, но и в обычной жизни, в быту. Могут просто встретиться на улице, у пруда, встать в кружочек и начать петь. И поют, прежде всего, мужчины! Это пение всколыхнуло во мне что-то, таившееся в глубине сердца, разбудило. С тех пор я фольклором «заболела».
Это пение всколыхнуло во мне что-то, таившееся в глубине сердца
– Что изменилось в вашей жизни после этой встречи с настоящей народной песней?
– Новичка в фольклоре сразу видно, потому что у него блестят глаза, ему все время хочется петь, но при этом мало что получается. Это сродни чувству сильной влюблённости. У меня была такая же лихорадка год, может быть, два. Окунаясь в мир фольклора, ты начинаешь наполнять свою жизнь народными песнями, следишь за народным календарем, праздники которого, как правило, неразрывно связаны с календарем церковным. Появляется много друзей-единомышленников. В городе люди разобщены, а тут вдруг появляется ощущение сплоченности: если ты можешь с этим человеком спеть, значит, ты можешь обо всём с ним договориться.
– Любой человек может петь народные песни? Насколько для этого важны природные вокальные данные?
– Петь может любой. Главное – желание. Практика показывает, что через несколько лет, начинают хорошо, чисто интонировать даже те, кто изначально не имел никаких данных. Голос можно натренировать. Важнее, чтобы был слух и умение ладить с другими не только по характеру, но и в пении. Лад – очень важное понятие в музыке.
– Что помогло на практике осваивать народное пение?
– Я пришла в фольклорный ансамбль «Камышинка». У нас уникальное творческое сообщество, которое сложилось на базе научной деятельности лидера коллектива – Андрея Сергеевича Кабанова. Он – известный собиратель и исследователь русского фольклора, основатель уникального направления в науке – практической фольклористики, еще в 1980-е годы создавший фольклорный ансамбль при НИИ Культуры (позже РИК), где тогда работал. Ансамбль был полем экспериментальной деятельности по сохранению традиционной культуры в современном городе. Главной задачей тогда считалось воссоздание условий, в которых органично существовали бы народные песни. Прежде всего, это пение на улице. Вторая задача ансамбля была просветительская: заинтересовать, привлечь в ансамбль новичков, показать настоящую традиционную песню, в первую очередь протяжную, привить любовь к фольклору и научить петь. Научную базу ансамбля составлял огромный архив, собранный А.С. Кабановым за 1960–80-е годы. Он использовал метод многомикрофонной записи – голос каждого из участников ансамбля народных мастеров записывался на отдельный микрофон и отдельную пленку. Получались уникальные материалы, позволяющие услышать, а затем положить на ноты мелодическую линию каждого певца в отдельности в ансамбле, состоящем из 4–8 человек. Все это подробно описывалось А. С. Кабановым в десятках научных статей.
В 2000-е годы коллектив НИИ Культуры трансформировался в фольклорный ансамбль-лабораторию «Камышинка». Название происходит от протяжной песни донских казаков «На речке Камышинке» о походе Ермака Тимофеевича, которая стала своеобразным гимном фольклорного движения.
– На ваш взгляд, насколько сегодня востребован народный фольклор?
– Мне кажется, что фольклор востребован всегда. В жизни каждого человека наступает время поиска смысла жизни, своих корней. И именно через песню приходит осознание своей принадлежности к народу, стране, культуре. Например, у меня корни южно-русские. Когда я вдруг услышала южно-русскую песню, встала в круг, стала её подпевать и приплясывать, вдруг что-то внутри всколыхнулось, глубоко, на уровне генетической памяти. Народная песня настолько «цепляет» – ты точно знаешь, что это твоё, и никуда от этого уйти уже не можешь.
Именно через песню приходит осознание своей принадлежности к народу, стране, культуре
– Вероятно, способность ощутить свою причастность к народной культуре – все же удел людей зрелых?
– У всех это обращение к истокам случается в разное время. По моим наблюдениям, в основном после 40. Бывает позже – многие народные исполнители вступали в пору творческого расцвета после 60. Но к нам в коллектив приходит и молодёжь. Наша методика позволяет запеть любому человеку, потому что в коллективе всегда есть ядро, состоящее из участников, которые давно поют и хорошо знают песни, и второй круг – из новичков, которые вовлекаются в это песенное действо. Мы очень плотно работаем с архивами А.С.Кабанова. Продолжаем ездить в экспедиции – за общением, искренностью, за живым местным «говором», хотя говор мы не стремимся копировать, потому что это невозможно. Теперь наш ансамбль не только сохраняет традиционную культуру в современном городе, но и стал лабораторией практической фольклористики. С угасанием песенной традиции «на земле» коллектив является ее временным носителем, точнее – «переносчиком».
– В радио и телеэфире народная песня сейчас почти не слышна. Иногда кажется, что музыкальный вкус наших современников настолько испорчен «попсой», что настоящее народное творчество ими уже просто не воспринимается…
– Для того чтобы песни вновь зазвучали в тех местах, где они когда-то были записаны, мало привезти диск или книгу в местный отдел культуры. Необходимо вести работу с местными жителями – это могут быть концерты, лекции-беседы или просто встречи. Именно непосредственное живое общение способно увлечь местных жителей, в том числе и молодых, их традиционной культурой. Не секрет, что люди очень ревниво относятся к тому, что приезжают «чужаки», москвичи и исполняют песни, которые лет 20 назад еще пели их родные бабушки. Наша задача – побудить соотечественников осознать народную песню как важную часть собственной культурной идентичности, заинтересовать людей традиционной культурой, а затем предоставить материал для развития песенного, хорового творчества с друзьями и соседями. Глобальная задача – «посадить» песни заново в землю, где они ранее произрастали.
Глобальная задача – «посадить» песни заново в землю, где они ранее произрастали
– Существуют какие-то специальные методики решения этой задачи?
– Чтобы «зацепить» людей, можно действовать по-разному. Хорошо спеть, чтобы слушатели прониклись, или, наоборот, плохо спеть, чтобы они сказали: «как наши песни исковерканы, надо нам самим их исполнять». Важно, чтобы люди создавали свои ансамбли, сами или под руководством специалистов, еще работающих в местных отделах культуры. Пока ещё не все отделы культуры выгнали фольклористов на улицу. К сожалению, сейчас происходит системное разрушение фольклорного сообщества, которое лишается государственной поддержки, помещений для репетиций, площадок для выступлений. Народная песня многим чиновникам кажется анахронизмом, несовместимым с современным образом жизни.
– Зимой ансамбль «Камышинка» ездил в Польшу на Рождественский фестиваль, где выступал с колядками. Насколько такое религиозное народное творчество интересно нынешним европейцам?
– Хочу подчеркнуть, что колядок очень много, и в основном они, конечно, с религиозной традицией не имеют ничего общего. Другое дело – исполнение Христославий, псалмов, духовных стихов. Это иной вид фольклора, более поздний, авторского происхождения, несомненно, пришедший из церковных песнопений. К слову, в Московской консерватории одна аспирантка защищала диссертацию по духовным стихам, и было очень интересно проследить, как церковные стихи перешли в фольклор и там прижились.
Вопрос отношения фольклора и христианства – очень сложный, многоплановый. К сожалению, в последние годы активно распространяется неоязычество, и то, что его адепты делают с народной культурой – ужасно.
– Чем опасна эта тенденция?
– Если раньше неоязычники умели только бить в бубны, то теперь успешно осваивают народный песенный репертуар. Они просто дискредитируют нашу традиционную национальную культуру, подменяя ее духовную составляющую своей, выдуманной, причем этой выдумке придается современный и привлекательный вид. Но это тема для отдельного разговора.
В Польше мы пели везде: на фестивале, в Варшаве, когда гуляли по центру города, а потом – в местном православном приходе. Воспринимали наши песни очень хорошо, хотя и как экзотику. Удивлялись, видя на нас русские народные костюмы, и не сразу догадывались, что они – именно русские. Варшавяне поражались, что в России традиция петь народные песни, носить народную одежду до сих пор живёт. Нас очень тепло принимали, когда мы выступали перед прихожанами православной общины в Варшаве.
– На что слушатели откликались больше всего?
– Слыша колядки, которые очень похожи у украинцев, белорусов, русских и поляков – тексты почти одинаковые, просто распевы немножко другие, – люди нам подпевали. Русские народные протяжные песни слушали с большим напряжением. Их действительно очень сложно воспринимать, тем более если ты не очень хорошо понимаешь русский язык. Сами-то наши соотечественники плохо понимают протяжные песни, потому что они сложные, длинные, а иностранцы – тем более. Зато когда мы исполняли русские романсы, было удивительно видеть, насколько аудитория на них отзывалась. Глаза слушателей забыть до сих пор не могу. Они пели вместе с нами, некоторые даже плакали. Общение было очень сердечным. В такие моменты осознаешь, что у наших славянских народов все же есть общий генетический код. Как бы нас не стремились поссорить, эта общность – кровная, культурная, духовная – всё равно рано или поздно проявляется.
Афоризмы про народную песню
Наша Россия-матушка поистине богата талантами, мостовые можно мостить, но одна беда – их редко можно услышать, т.к. настоящее искусство, русская песня заменена зарубежной дешевой подделкой, лжекультурой. Но песню как русскую душу, нельзя уничтожить, теплится она неугасимой свечей в родных глубинках, как лампадка перед иконой, охраняя от недобрых взглядов свою истинную веру, свою культуру
Почему, когда мы слышим родную речь, интонации русской песни, в нашей душе появляются щемящая и неизъяснимая грусть, и в то же время удивительное чувство мира в душе? В чем же таинственная сила, обаяние народной песни?
Все очень просто. Интонации русской песни – интонации русского народа – это голос Родины, голос матери, голос нашего сердца.
Русская песня является источником, носителем культуры, основой всех музыкальных жанров. Не случайно русский композитор, основоположник русской музыкальной классики Ф.И. Глинка подчеркнул, что «Музыку создает народ, а мы ее только аранжируем».
Бесконечно богата и многогранна песенная культура. Вспомним, как русская песня любовно поет о родной сторонушке, о темной ноченьке, о бесконечно близкой нам избитой дороге с заунывно одиноко звучащим колокольчиком и щемящей песней ямщика.
С какой скорбью, печалью народ поет о тяжелой женской доле, о доле вдовы – солдатки, о той доле, которая подстать нашей матушке России ( «Матушка», «Лучинка», «Ой, ты, вдовушка» и др.)
Ой, ты, доля горькая – лучинушка,
Плачет в поле девичья краса,
Словно долю женскую – судьбинушку
У России – матушки взяла.
И наоборот – заразительно веселые, остроумные, плясовые и шуточные песни – еще одна грань народного характера.
Вспомним, как русский человек в народных песнях прощается со всем миром перед смертью. Здесь престает перед ним картина высшей нравственности. В последние минуты жизни он не клянет судьбу, а спокойно предается воле божьей, прося у всех прощения, отдавая поклон родителям, а жене – свою последнюю волю, дабы она не печалилась и обвенчалась с другим, отпуская ее с миром и любовью, благословляя её на новую жизнь. Думы не о себе, а о близких людях, являются ярким примером высшей нравственной чистоты, неразрывности жизни русского человека с христианством, примером того, что русская песня – духовное отражение православия на Руси.
И самое главное – русская песня является живым свидетельством исторических событий разных эпох.
Это своеобразная летопись, хранимая народной памятью. Народно-эпические баллады, сказания руны воссоздают картины седой древности, величие и героизм народа. Песни о великих русских победах, о наших дедах, потомках русских богатырей, поднимают дух величайшего патриотизма народа, который ощущает неразрывную связь своего прошлого с настоящим ( «Варяг», «Дело было под Полтавой», «Сусанин», «Солдатушки – ребятушки», «Ермак» и др.)
Но настанет пора и проснется народ, Есть преступники большие
Разогнет он могучую спину. Им не нравился закон
Он отыщет покрепче дубину. Чтоб разрушить царский трон.
«Дубинушка» «Александровский централ»
Но, надо отдать должное – таких песен мало. Ведь идеалом русской песни всегда было стремление к святости. Россия – страна, где народ любовно называет свою родину святою – «Русь святая!»
