Цитаты Вождя Бромдена из романа «Пролетая над гнездом кукушки» (1962)
Интересные мысли Вождя Бромдена о Комбинате, папе, сестре Рэдчет и Макмерфи.
Отрывки из романа Кена Кизи. О самом Бромдене можно почитать в этой статье.
(про Макмерфи) Как он сумел отбрыкаться? Может быть, комбинат не успел вовремя добраться до него – так же как до старика Пита – и вживить регуляторы. Может быть, он рос неприрученным, где попало, гонял по всей стране, мальчишкой не жил в одном городе больше нескольких месяцев, поэтому и школа не прибрала его к рукам, а потом валил лес, играл в карты, кочевал с аттракционами, двигался быстро и налегке и ускользал от комбината, так что ему не успели ничего вживить. Может быть, в этом все и дело – он ускользал от комбината, как вчера утром от санитара ускользал, не давая ему вставить градусник, – потому что в движущуюся мишень трудно попасть.
(когда Макмерфи не смог задушить сестру Рэдчет и закричал) В нем был страх затравленного зверя, ненависть, бессилие и вызов — и если ты когда-нибудь гнался за енотом, пумой, рысью, ты слышал этот последний крик загнанного на дерево, подстреленного и падающего вниз животного, когда на него уже набрасываются собаки и ему ни до чего нет дела, кроме себя и своей смерти.
(Когда Макмерфи превратили в «овощ») Я наблюдал за ними и пытался сообразить, как поступил бы он на моем месте. Одно я знал твердо: он бы не допустил, чтобы такое вот, с пришпиленной фамилией, двадцать или тридцать лет сидело в дневной комнате и сестра показывала бы: так будет со всяким, кто пойдет против системы. Это я знал твердо.
Макмерфи не знает, а только почуял то, что я давно понял: главная сила – не сама старшая сестра, а весь комбинат, по всей стране раскинувшийся комбинат, и старшая сестра у них – всего лишь важный чиновник.
Если что-то мешает ее хозяйству действовать, как точной, смазанной, отлаженной машине, старшая сестра выходит из себя. Малейший сбой, непорядок, помеха, и она превращается в белый тугой комок ярости, и на комок этот натянута улыбка. Она ходит по отделению, лицо ее между носом и подбородком надрезано все той же кукольной улыбкой, то же спокойное жужжание идет из глаз, но внутри она напряжена, как сталь. Я знаю это, потому что чувствую.
Это старшая сестра. Черный с термометром сходил за ней. Она стоит, постукивая этим термометром по своим часам, глаза жужжат, обмеривая нового пациента. Губы сердечком, как у куклы, готовы принять пластмассовый сосок.
Под ее руководством внутренний мир – отделение – почти всегда находится в полном соответствии. Но беда в том, что она не может быть в отделении постоянно. Часть ее жизни проходит во внешнем мире. Так что она не прочь и внешний мир привести в соответствие. Трудится она вместе с другими такими же, я их называю комбинатом – это громадная организация, которая стремится привести в соответствие внешний мир так же, как приведен внутренний. Старшая сестра – настоящий ветеран этого дела, занимается им бог знает сколько лет: давным-давно, когда я поступил к ним из внешнего мира, она уже была старшей сестрой на прежнем месте.
Да. Это я знаю точно. Отделение — фабрика в комбинате. Здесь исправляют ошибки, допущенные в домах по соседству, в церквах и школах, — больница исправляет. Когда готовое изделие возвращают обществу полностью починенное, не хуже нового, а то и лучше, у старшей сестры сердце радуется; то, что поступило вывихнутым, неродным, теперь исправная, пригнанная деталь, гордость всего коллектива, наглядное чудо. Смотри, как он скользит по земле с припаянной улыбкой и плавно входит в жизнь уютного квартальчика, где как раз роют траншеи под городской водопровод. И счастлив этим. Наконец-то приведен в соответствие.
«Может быть, комбинат не такой уж всесильный? Теперь мы знаем, на что способны, — и кто нам помешает повторить?
Я доволен, что Макмерфи довел санитара, это немногие могут. Отец мой умел – приехали тогда правительственные начальники откупаться от договора, а отец ноги расставил, бровью не ведет, щурится на небо. Щурится на небо и говорит: «Канадские казарки летят». Начальники смотрят, шелестят бумагами: «Что вы. Не бывает… Э-э… Гусей в это время года. Э-э… Гусей – нет». Они говорили, как туристы с восточного побережья, – те тоже думают, с индейцем надо разговаривать по-особенному, иначе не поймет. Папа будто и не замечает, как они разговаривают. Смотрит на небо. «Гуси летят, белый человек. Знаете, они какие? В этом году гуси. И прошлом году гуси. И в позапрошлом году и в позапозапрошлом году».
Как Кен Кизи и его роман «Пролетая над гнездом кукушки» изменили сознание американцев
Освободительная миссия Кена Кизи началась в 1960 году в южных окрестностях Сан-Франциско. В то время он обучался на литературных курсах Стэнфордского университета и подрабатывал ночным санитаром в психиатрической лечебнице Menlo Park Veterans’ Hospital. Сосед Кена — студент психфака Стэнфорда Вик Ловелл — предложил будущему писателю принять участие в секретном исследовании психоактивных препаратов с целью манипуляции поведением человека, которое спонсировало ЦРУ.
Мы не знаем подробностей этого эксперимента, но очевидно, что, помимо богатого психоделического опыта, Кен Кизи вынес из него массу ценных наблюдений за бытом и нравами пациентов и персонала больницы — особенно когда обнаружил, что его ключ подходит к замку кабинета главврача, где хранились препараты. Кизи часто беседовал с обитателями больницы и постепенно приходил к выводу, что их болезни были мнимыми — общество просто отвергало любые нестандартные формы мышления и поведения, клеймило их как патологию и стремилось исторгнуть нетипичных индивидуумов из своих рядов. Преломив эти наблюдения свою через богатую фантазию, литературное дарование и изрядные дозы ЛСД и мескалина, Кизи разродился своим главным детищем — романом «Полет над гнездом кукушки».
Ted Streshinsky/CORBIS/Corbis via Getty Images
«Веселые проказники» во главе с Кеном Кизи в Сан-Франциско, 1969 год.
История о психиатрической больнице, управляемой деспотичной старшей медсестрой, стала символом борьбы человека против жесткой системы, хлесткой метафорой американского общества, порабощенного репрессивным государством. Вышедший в 1962 году роман моментально стал бестселлером и был с шумом поставлен на Бродвее, принеся своему создателю славу и, что немаловажно, финансовую независимость. Кизи обзавелся бревенчатым домом в Ла Хонде и с удвоенной силой принялся экспериментировать с «кислотой» в компании единомышленников. Сеансы приема ЛСД проходили под соответствующую музыку (Кизи особенно любил группу Grateful Dead), со световыми эффектами и декорациями и именовались «Кислотными тестами».
Через некоторое время «путешествия без передвижения» решено было превратить в настоящее путешествие. В 1964 году соратники Кизи — ватага хиппи, назвавшая себя «Веселые проказники» (Merry Pranksters) — нашли старый школьный автобус, раскрасили его в психоделические цвета, нагрузили оборудованием, костюмами и веществами и отправились в Нью-Йорк с целью посетить Мировую Ярмарку. Это путешествие было весьма подробно и правдоподобно описано присоединившимся к ним писателем Томом Вулфом в книге «Электропрохладительный кислотный тест».
Приключения Кизи и «Проказников» включали в себя знакомство с байкерской бандой «Ангелы Ада», выступления на антивоенном митинге, публичную пропаганду психоделического самопознания и преследования со стороны полиции — причем все фиксировалось на 16-мм пленку. Вернувшись в Ла Хонду, Кизи и товарищи собрались заняться монтажом отснятого материала. Но прекрасным апрельским днем 1965 года в дом Кизи ворвалась полиция — 17 помощников шерифа и федеральный агент из отдела по борьбе с наркотиками со служебной собакой. Кизи предстал перед судом по обвинению в хранении марихуаны, но после выплаты залога не стал дожидаться суда, инсценировал свою смерть и убежал в Мексику. Вернувшись в 1966 году, он все же вынужден был предстать перед судом и отсидеть полгода за хранение марихуаны — с максимальной пользой для мировой культуры. Во время отсидки он старательно записывал свои мысли и увлеченно рисовал, а его товарищ по камере Пейдж Браунинг тайком передавал альбомы с рисунками и изречениями на волю, пряча их в порножурналах. После отсидки Кизи перебрался на отдаленную ферму, где до конца земного пути посвятил себя семейной жизни, земледелию и литературе — преимущественно эссе и пьесам, ни одна из которых не произвела эффекта, сравнимого с «Полетом над гнездом кукушки».
Ted Streshinsky/CORBIS/Corbis via Getty Images
Люди танцуют на одной из вечеринок под названием «Кислотные тесты» в Сан-Франциско.
Роман назвали «бунтом против правил» и «ревом протеста» — он пришелся на время зарождения психоделической революции и начала движения хиппи, пропагандировавших свободу от любых ограничений. «Пролетая над гнездом кукушки» также стал предвестником антипсихиатрического движения в США. После выхода книги архаичные методы лечения — в частности, электрошок, лоботомия и злоупотребление медикаментами — перестали быть нормой. Тысячи пациентов по всей Америке покидали психиатрические лечебницы и с переменным успехом встраивались в обычную жизнь, а медицинские практики становились более гуманными. Были разработаны новые виды препаратов, позволявшие людям с психическими отклонениями лечиться без госпитализации, на дому, а психиатрические учреждения перестали напоминать тюрьмы для безумцев.
В 1963 году президент Кеннеди инициировал принятие «Акта о психическом здоровье», согласно которому психиатрические учреждения переходили из государственного ведения в общественное, а их пациенты могли вести полноценную жизнь, не подвергаясь лишению свободы.
В 60-е — 70-е годы «Антипсихиатрическое движение» развернулось в полную силу под воздействием идей американского психиатра Томаса Саса, который считал психическое заболевание мифическим и был видным критиком использования медицины с целью социального контроля в современном обществе, — Кен Кизи, кстати, был увлечен его книгами и состоял с ним переписке. Также существенное влияние оказали работы шотландского психиатра Рональда Дэвида Лэйнга и француза Мишеля Фуко о власти и карательной медицине: «История безумия в классическую эпоху» (1961) и «Рождение клиники: Археология врачебного взгляда» (1963).
Getty Images
Как проводилась процедура лоботомии в 1949 году.
Наиболее радикальные представители «Антипсихиатирического движения» — например, Mental Patient Liberation Front (Фронт освобождения психических пациентов) — вообще отрицают концепцию «психического заболевания» и требуют считать любое отклонение особенностью психики, а не патологией, а также запретить принудительную госпитализацию людей с умственными отклонениями.
В 1975 году, вскоре после выхода фильма Формана, Церковный комитет Конгресса под личным контролем президента Форда начал расследование проекта MKUltra — того самого, в котором Кизи принял участие в качестве подопытного животного. Выяснилось, что MKUltra (изначально — проект «Артишок») был задуман как масштабная программа по изучению контроля над личностью и техник допроса. В рамках проекта отдел научной разведки ЦРУ продолжал чудовищные эксперименты нацистов, с привлечением арестованных в ходе войны специалистов Третьего рейха, которые начали свои зверские опыты еще в лагере Дахау. В числе мер воздействия на подопытных (зачастую военнопленных, наряду с нанятыми добровольцами) американские экспериментаторы вслед за нацистами использовали наркотики, электрошок, гипноз, сексуальное притеснение, изоляцию и другие формы пыток. В 50-х — 60-х годах, в условиях антикоммунистической паранойи, ЦРУ действовало абсолютно свободно и безнаказанно.
В 1973 году проект был свернут, а его документация уничтожена. В ходе расследования «Комиссии Рокфеллера» выяснилось, что один из научных руководителей проекта — биохимик Фрэнк Олсон — был убит в 1953 году. Убийство, в соответствии с чьей-то мрачной фантазией, было осуществлено сверхсильной дозой ЛСД, которая предположительно заставила обезумевшего Олсона выброситься из окна 10 этажа. Правительство выплатило его родственникам $750 тысяч долларов в обмен на отказ от претензий и не проявило инициативы углубляться в расследование.
Итоги антипсихиатрической революции сегодня легко увидеть, просто выйдя на улицу любого американского мегаполиса. Обилие эксцентричных уличных проповедников, безумных нищих, кликуш и психопатов всех видов поражают воображение любого приезжего. Леволиберальная политика отказа от госпитализации уже давно подвергается критике со стороны консервативных психиатров: недостаток инфраструктуры для ухода за психически больными вне специальных учреждений привел к катастрофическому росту числа бездомных и общей деградации психиатрической медицины.
Для тысяч психически нездоровых людей единственной альтернативой больничной палате оказалась коробка на тротуаре. Такова цена свободы — и именно ее, по замыслу Кена Кизи, выбирает главный герой «Полета над гнездом кукушки», огромный индеец Вождь.
Цитаты из книги «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи. Лучшее.
1) «Я так давно молчу, что меня прорвет, как плотину в паводок, и вы подумаете, что человек, рассказывающий такое, несет ахинею, подумаете, что такой жути в жизни не случается, такие ужасы не могут быть правдой. Но прошу вас. Мне ещё трудно собраться с мыслями, когда я об этом думаю. Но всё — правда, даже если этого не случилось.» 2) «Смотри, как он скользит по земле с припаянной улыбкой и плавно входит в жизнь уютного квартальчика, где как раз роют траншеи под городской водопровод. И счастлив этим. Наконец-то приведен в соответствие…» 3) «. и кто нормальный, а кто нет, общество само решает, а ты уж изволь соответствовать.» 4) «Ничего не могу поделать. Я родился по ошибке. Снес столько обид, что умер. Я родился мертвым. Ничего не могу поделать. Я устал.» 5) «. мы здесь не потому, что мы кролики – кроликами мы были бы повсюду, – мы здесь потому, что не можем приспособиться к нашему кроличьему положению.» 6) «Может быть, в этом все и дело – он ускользал от комбината, как вчера утром от санитара ускользал, не давая ему вставить градусник, – потому что в движущуюся мишень трудно попасть. *** . Поэтому, наверно, не бросились. знают, что он неуправляемый, и помнят на что способен неуправляемый человек.» 7) «– Но я хотя бы попытался, – говорит он. – Черт возьми, на это по крайней мере меня хватило, так или нет?» 
«Вот чего не понимает Макмерфи: что мы хотим спрятаться от опасности.» 9) «Он — это он, вот в чем дело. Может быть, тем и силен, что всегда остается собой. *** А после, прячась в уборной от санитаров, я глядел на себя в зеркало и удивлялся, что кому-то удается такое неслыханное дело – быть собой. *** это не я, это не моё лицо. Я не был собой, когда пытался быть человеком, у которого такое лицо. я был всего лишь таким, каким выглядел, таким, каким меня хотели видеть.» 10) «– Вы находитесь в этой больнице. потому что доказали свою неспособность встроиться в общество. каждая минута, проведенная в обществе других пациентов. действует благотворно, и наоборот, каждая минута, проведенная в одиночестве, в задумчивости, только увеличивает ваше отчуждение. *** — Значит, если хочется побыть одному — ты больной?» 11) » — Конечно. Конечно! Если бы мы были смелее! Я бы вышел сегодня, если б смелости хватило. « 12) «Думаешь, я хочу здесь оставаться. А над тобой когда-нибудь смеялись люди? Нет, потому что ты сильный. А я не сильный. Ты т-так говоришь, как будто нам нравится здесь жить. « 13) «. я видел, что какая-то мысль засела у него в голове и он беспокоится, как собака перед норой, когда не знает, кто там, и один голос говорит: собака, эта нора — не твоё дело, больно велика, больно черна. А другой голос, громкий шепот из глубин её племени. говорит: ищи, собака, ищи!» 14) «. я не сам начал прикидываться глухим; люди первые стали делать вид, будто я такой тупой, что ни услышать, ни увидеть, ни сказать ничего не могу. *** И началось это не тогда, когда я попал в больницу; люди гораздо раньше стали делать вид, будто я не слышу и не разговариваю. *** ..люди говорили, что я их не слушаю и поэтому сами перестали слушать, что я говорю. *** . если не остерегаться, люди тебя оседлают.» 15) «. казалось, только оттого, что ты здесь, на воле, всякий должен быть счастлив.» 16) «– . Мы сумасшедшие из больницы на шоссе, из психокерамической, треснутые котелки человечества. Желаете проверить меня на тесте Роршаха? Нет? Вы торопитесь? Ах, уехал. Жаль. *** Никогда не думал, что душевная болезнь придает субъекту некое могущество! Подумать только: неужели чем безумнее человек, тем он может быть могущественнее? Пример – Гитлер. « 17) «Я вдруг понял с невыносимой ясностью, что ни я, ни целая дюжина нас остановить его не сможем. *** Мы не могли остановить его, потому что сами принуждали это делать. *** Он закричал. Под конец, когда он падал навзничь и мы на секунду увидели его опрокинутое лицо, перед тем как его погребли под собой белые костюмы, он не сдержал крика.
